|
Леся и мелкий уже топали к лесу. Наташка села на рюкзак и вперила стеклянный взгляд в пятно на блузке. Оно словно и притягивало ее, и пугало. Ворожцов заметил это давно и всерьез опасался за ее психику. — Наташ, — попросил он как мог мягко, — там в рюкзаке консервы и крупа. Доставай пока. Ужин готовить будем. Он хотел отвлечь ее, успокоить, переключить. Но вкрадчивые слова произвели обратное действие. Наташа побледнела и быстро-быстро замотала головой. — Сереже не нравилось, как я готовлю, — пробормотала она. Губы ее затряслись, глаза заблестели. Ворожцов поспешно отвернулся, боясь, что она разревется. Унимать чужие слезы он никогда не умел. А еще она первый раз назвала Сергуню Сережей. Никогда, кажется, так его не называла, пока тот был жив. Ни в школе, ни здесь. А теперь, когда его нет… Ворожцов передернул плечами. Теперь его нет. Теперь всем стало понятно, что это не шутки. Поначалу, после первого шока, даже назад бежать хотели. Правда, потом вспомнили, что назад пути нет. Вперед идти страшно и опасно, а назад, туда, откуда едва убежали, — невозможно. Вперед. А куда вперед? Цель этой прогулки теперь не казалась такой значительной. Никто не собирался так дорого за нее платить. Что они скажут, когда вернутся? Своим родителям, родителям Сергуни? Как объяснят, что их сын… Ворожцов сглотнул и поспешно отогнал мысль. Это все потом, когда вернутся. Если вернутся. — Тимур, ты чего рычишь? — спросил он, чтобы хоть как-то отвлечься. — В тоннеле встретил кого? — Никого не встретил, — бесцветным голосом отозвался Тимур. — А чего тогда завелся? — Тебе причин мало? Слушай, Ворожцов, ставь палатку и не лезь ко мне со своими психологическими консультациями. Лечи вон… — Тимур глянул на Казарезову, осекся. Брякнул первое, что пришло в голову: — Брата своего лечи. Ответить хотелось, но продолжать перепалку Ворожцов не стал. Какой смысл? На фиг, от греха подальше. Он повернулся к Наташке, позвал: — Наташ, подержи тент, пожалуйста. Казарезова подошла, как сомнамбула, на негнущихся ногах. Но хоть подошла, услышала, отреагировала. Уже хорошо. Не успели закончить с палатками, как вернулись Леся и Мазила. Леся тащила большую охапку хвороста. Мелкий волок две подрубленные под корешок сосенки. Небольшие, но Ворожцов здраво рассудил, что две такие дуры сам бы он в одиночку не дотащил. А Мазилу зря зовут «мелким»: физически пацан развит отлично. Костер занялся мгновенно, и вода в котелке вскипела раньше, чем окончательно стемнело. Кашу варили Леся с Ворожцовым. Готовка получилась волнительной. Особенно когда наклонялись над котелком, чуть не сталкиваясь лбами. Тимур поглядывал на это со стороны и при любом удобном случае взглядом напоминал Ворожцову, где его место. Но на взгляды, да и на самого Тимура сейчас было наплевать. Рядом Леся. Они делают что-то вместе, и это сближает. Во всяком случае, Ворожцову хотелось так думать. А еще из головы не шел Сергуня. Ворожцов размышлял о странностях человеческой натуры. |
