|
— Хватит каркать. Давай двигай. Тимур слегка подтолкнул Ворожцова, тот дернул покусанной рукой и сдавленно застонал. — Извини. — Проехали. За кабину не высовывайтесь, а то полыхнет еще одна из этих… — «Жарок», — подсказал Мазила, двигаясь к боку поезда. — Сталкеры называют эти аномалии «жарками». — Хоть жарками, хоть припарками, — пробурчал Тимур. — Главное, не вляпаться. Все тесно сгруппировались и устроились возле приржавевших к рельсам колес дизельного монстра. В куче сидеть было неудобно, но иначе не получалось — воздух вокруг дрожал и плавился. Ворожцов все сильнее морщился от боли в руке. Леся дохала и кхыкала в кулак. Мазила нервно перебирал в руке гайки. — Попаду, если что, — выдал он через минуту. — А долго мы здесь сидеть собираемся? Тимур не счел нужным отвечать. Ворожцов глянул на мерцающее пятно на масштабной сетке сканера и тихо сказал: — Пока хищник не уйдет. — Заткнитесь оба, — одернул Тимур. Голос прозвучал хрипло: в горле пересохло. Тимур не глядя нащупал чехол на поясе, щелкнул застежкой и достал фляжку. Она ходила ходуном в непослушных пальцах. Второй рукой он крепко взялся за крышку, останавливая дрожь. Подождал немного. Отвинтил. Поднес горлышко к губам и застыл с раскрытым ртом. Вдоль стены двигались два серебристых огонька. Плавно, без рывков. Если б не тусклое ртутное мерцание, Тимур решил бы, что это два фонарика, укрепленные, скажем, на руле велосипеда и разнесенные на полметра. Но это были не фонарики. Это были глаза. Тимур прикинул расстояние между ними, судорожно сглотнул, давя желание бросить все и бежать. Подальше, без оглядки, сломя голову, не разбирая дороги. Прочь… Обладатель этого жуткого взгляда был не просто крупным. Он был гигантом. Тимур покосился на Ворожцова. Тот сидел, уткнувшись в экран. Мелкий бряцал своими гайками, Леся притихла, справившись наконец с кашлем. Кажется, никто не заметил, как близко подкрался зверь. Медленно, стараясь не делать резких движений, Тимур опустил трясущуюся руку, положил фляжку, не обращая внимания на вытекающую воду. Взял ствол, поднял его. Серебристые огоньки быстро сместились вправо, и ангар наполнился таким зубодробительным рыком, что потроха сжались. Вот теперь исполинскую тушу заметили все. Леся хотела завизжать, но звук застрял у нее в горле. Глаза Мазилы расширились, а Ворожцов, наоборот, прищурился, как обычно делал в минуты опасности. — Ни звука, — одними губами проговорил Тимур. Мазила автоматически занес руку, чтобы бросить гайку в марево намеченной «жарки», но Тимур покачал головой. Рано. Зверь прошел по дуге, мягко прыгнул в просвет между аномалиями и, несмотря на огромные габариты, грациозно вышел на свет фонарика. Тимур содрогнулся. Вид твари поднимал из глубин памяти какой-то древний страх, оставшийся в генах еще от далеких предков, сражавшихся с саблезубыми тиграми. |
