|
- Я бы с удовольствием никуда не пошла, а торговала бы себе на рынке рыбой и грелась у жаровни, да вот обещала сестре принести кость колдуна - от ревматизма. - Говорят, помогает. - Да. Цирюльник с Мыльной улицы обещал растолочь ее с масличным маком, говорит, лучше средства не сыскать. - Но раздобыть кость будет нелегко. Мэтр Обен потребовал, чтобы охрану удвоили. - Конечно, этот шакал, это чертово отродье хочет урвать себе лучшие куски! Но палач он или не палач, а надо по справедливости, чтобы всем досталось, - злобно осклабилась старушка, отчего стали видны ее гнилые зубы. - Пожалуй, у Собора Парижской богоматери вам скорее удастся заполучить хотя бы клок от его рубахи. Анжелика почувствовала, как спина ее покрылась холодным потом. Она совсем забыла о первом этапе этой чудовищной церемонии: о публичном покаянии на площади Собора Парижской богоматери. Она бросилась бежать в сторону улицы Ножовщиков, но густая толпа, бурлящим потоком стекавшаяся на площадь, не давала ей пройти, увлекала назад, за собой. Нет, никогда, никогда не добраться ей до площади Собора Парижской богоматери! Толстый колбасник покинул свой пост в дверях лавки и подошел к ней. - Вы хотите попасть к Собору Парижской богоматери? - сочувственно спросил он тихим голосом. - Да, - пробормотала Анжелика. - Я совсем забыла... я... - Послушайте, вот что вам надо сделать. Перейдите площадь и спуститесь к винной пристани. Там попросите какого-нибудь лодочника переправить вас в Сен-Ландри. Через пять минут вы будете у Собора Парижской богоматери, с задней стороны. Она поблагодарила его и снова бросилась бежать. Колбасник дал ей правильный совет. Какой-то лодочник за несколько мелких монет посадил ее в свою посудину и, взмахнув три раза веслами, доставил на фруктовую пристань Сен-Ландри. Анжелика кинула взгляд на деревянные дома на сваях, под стенами которых находилась свалка гниющих фруктов, и в памяти ее возникло то светлое утро, когда Барба сказала ей: "Там, перед ратушей, Гревская площадь... Я один раз видела, как там жгли на костре колдуна..." Анжелика бежала по улице, тянувшейся вдоль апсиды Собора Парижской богоматери. Здесь жили каноники и было совсем безлюдно. До нее доносился гул толпы, в который врывался глухой, зловещий звон колоколов, сопровождающий казни. Анжелика продолжала бежать. Потом она и сама не могла понять, откуда у нее взялась нечеловеческая сила, чтобы пробиться сквозь толпу зевак, каким чудом удалось ей достичь первых рядов зрителей на самой площади Собора. В эту минуту дружный вопль сотен людей возвестил о появлении осужденного. Процессия с трудом продвигалась в густой толпе. Подручные палача расчищали дорогу кнутами. Наконец показалась деревянная двухколесная тележка, одна из тех грубых колымаг, в которых вывозили из города нечистоты. На ней и сейчас еще оставались налипшие грязь и солома. На этой позорной колеснице возвышалась фигура мэтра Обена, он стоял, подбоченившись, в красных штанах и рубахе, на которой красовался герб города Парижа, и тяжелым взглядом смотрел на бесновавшуюся чернь. Молодой аббат сидел на борту тележки. Жоффрея не было видно, и вокруг все кричали, требуя показать колдуна. - Наверно, он лежит на дне тележки, - сказала какая-то женщина рядом с Анжеликой. - Говорят, он уже полумертвый. - Надеюсь все-таки, что это не так! - с жаром воскликнула ее соседка, красивая розовощекая девушка. Тележка остановилась у огромной статуи Постника. |
