По крайней мере, бесконечная езда дала ей много времени для раздумий. Она мысленно заглянула в себя самое, и ей не понравилось то, что она обнаружила. Как можно стать такой мразью? Как можно было позволить Рафу превратить себя в дрянь, способную плеснуть спирту в апельсиновый сок алкоголика? Она ненавидела Рафа за то; что он это сделал. И в то же время чувствовала, как ее охватывает жаркое желание при мысли о нем.

Боже, она совсем запуталась. Ей, пожалуй, понадобится помощь, чтобы оправиться от всего этого.

Но сначала нужно помочь Эву.

Она задрожала на утреннем ветру, и рука ее затряслась, потянувшись к дверной ручке кофейни. Это, наверно, восьмая остановка после кофейни в Пендлтоне, и в каждой она покупала кофе. Слишком мало сна, слишком много кофеина. «Замученная, но вздрюченная». Она усмехнулась. Неплохо. Это надо запомнить.

Интересно, сколько миль накручено нынче на автомобиле? Сперва Лизл свернула к дому Уилла. Свет горел, дверь была не заперта, но он отсутствовал. Так что она выехала на Сороковое северное шоссе и сделала миль девяносто пять. Движения на дороге почти не было. Спидометр держался на пятидесяти пяти, машина спокойно шла в правом ряду. А теперь наступает час пик для грузовиков. Может, пора поворачивать к Пендлтону.

В кофейне возле стоянки была толкучка, водители грузовиков завтракали. Она предполагала, что многие провели ночь в кабинах огромных восемнадцатиколесных машин, выстроившихся на парковке, но некоторые выглядели так, словно все это время были в пути. Сегодня она по‑новому зауважала шоферов дальних рейсов.

Она чувствовала, что почти все бросают на нее оценивающие взгляды, а кое‑кто даже присвистывал. Лизл посмотрела на себя в зеркало и увидела бледную, осунувшуюся женщину с кругами под глазами и взъерошенными ветром волосами.

Они, должно, быть, смеются!

Наверно, ночная езда не только измотала шоферов, но и безнадежно застила им глаза.

Она налила себе кофе из титана, добавила два кусочка сахару, прихватила пакетик арахиса. Расплатившись, пошла к дверям, и ее проводил еще один свист.

На полпути к машине Лизл застыла посреди стоянки. Передняя дверца открыта. Но она была заперта! Лизл бросилась к автомобилю. Под дверцей лужица рвоты. Машина пуста. Эв исчез.

Она швырнула свои пакеты на капот грузовика и взобралась на подножку, чтобы дальше видеть. Пристально оглядела стоянку, не увидела никого, похожего на Эва, А потом, осмотрев все вокруг, приметила одинокую фигуру, хрупкую и несчастную, которая ковыляла к скоростному шоссе.

Она метнулась следом, выкрикивая его имя, и перехватила Эва на краю дороги.

– Лизл? – сказал он, вглядываясь в нее в слабом свете. Он казался каким‑то пришибленным, но не пьяным. – Что вы здесь делаете?

– Это я вас сюда привезла.

– Вы? Но каким образом? Я не помню. Где мы?

Она почти не расслышала его за ревом проносящегося грузовика, но смятение в его глазах сказало ей все.

– Я вас нашла в баре. Вы были...

Плечи его поникли, голова упала, почти уткнувшись в грудь подбородком.

– Знаю. Пьян. – Со стоном, вырвавшимся из глубины души, Эв упал на колени и закрыл лицо руками. – О, Лизл! Как мне стыдно. – И заплакал.

Этот жалобный плач подействовал на Лизл так, словно кто‑то вырывал у нее из груди сердце. Она опустилась рядом и обняла его.

– Не надо, Эв. Не надо, пожалуйста. Вы не виноваты.

Он будто не слышал ее. Поднял голову, стал смотреть на мчащиеся мимо машины.

– Я думал, что покончил с этим. Я полностью взял под контроль свою жизнь. Я делал карьеру, я добивался успехов, я писал статью, все шло отлично.

– Ничего не изменилось, Эв.