Доктор Фест поднял лежавшую рядом с матрацем шляпу, застегнул пальто. У калитки, ведущей на улицу, караул – два парня с армейскими карабинами. В штатском, но тоже с повязками на рукавах. Белый и голубой, цвета Баварии.

Иоганн Фест махнул правой рукой.

– Сервус, камрады!

Переглянулись, кивнули.

Настроение сразу улучшилось. Как ни крути, жив и, кажется, цел. Сейчас бы сесть в такси… Ладно, сойдет и автобус. В Берлин, в Альт Хоэншёнхаузен, в спичечный коробок цвета желтка, построенный совершенно не арийским архитектором Людвигом Мис ван дер Роэ. Закрыть за собой дверь, скинуть пальто прямо на пол…

Он вышел на улицу и увидел трупы. Лежали в ряд, некоторые под брезентом, некоторые так. Присматриваться не стал, взглянул вперед, где совсем недавно стояла крепость. Стены хоть уцелели?

Стены? Бад Тёльц сгинул. Там, где был въезд, начинался край неровной воронки с отвесными краями. Земля исчезла, превратившись в спекшийся камень.

Дантов Ад.

Смотреть было больно, и доктор Фест поспешил отвернуться. Странно, что кто то вообще уцелел. Не попавшие в адскую воронку отделались лишь синяками. Он был возле самых ворот!

Черные птицы уже вернулись. Стены исчезли, и стая собралась возле самого края разверзшейся земли. На людей смотрели косо, но не улетали.

Бывший унтер офицер взглянул налево. Горы… Подняться на ту, что повыше, прикинуться валуном, затаиться…

– Фест, вот вы где!

Не было печали! Штандартенфюрер Брандт и, к сожалению, не один.

– Обыскался я вас, доктор, совсем уж отчаялся.

Двое в черной форме с карабинами. Не убежать, а жаль!

Брандт шагнул ближе, поглядел в глаза.

– Ничего у вас не вышло. Ни че го! Рейхсфюрер жив! Так и передайте своим полякам!..

Иоганн Фест решил, что ослышался. У Брандта в голове тараканов хватает, но поляки… Почему?

Штандартенфюрер, оглянувшись, взял под локоть, наклонился к самому уху.

– Именно так поляки в мае становили русское наступление на Варшаву. Тектоническая бомба! Не сами, понятно, наверняка французы помогли. Но сейчас не вышло, промахнулись.

Бывший унтер офицер хотел спросить о мальчишках юнкерах. Их то сколько уцелело? Поглядел на эсэсовца… Без толку, для такого сгинувшие – просто живой щит.

…Или хуже – искупительная жертва. Всесожжение, если по гречески – холокост.

* * *

Гиммлера он все таки увидел. Посреди маленькой, вымощенной старым булыжником площади, непрошеным монументом возвышался могучий, но уродливый вездеход Wanderer W11/1 в военной раскраске. Вокруг него охрана в черных плащах, а возле передней дверцы – металлический складной стульчик, на нем рейхсфюрер и восседал. На коленях раскрытая книга, в стеклышках пенсне – меланхолический блеск.

Народу собралось неожиданно много. Кроме нескольких уцелевших шуцманов и чиновников местного аппарата СС на площади оказались мальчишки числом не меньше роты. Глядели растерянно, однако уходить не пытались. Чуть в стороне знаменосец держал красный флаг с белой полосой и черной свастикой.

– Смена! – прокомментировал Олендорф, тоже пребывавший возле площади, не без гордости. – Местный фюрер мобилизовал Гитлерюгенд. Родители подняли крик, но парни все равно пришли. Гвозди бы из них делать.

– Или угольки, – согласился бывший унтер офицер. – Старших братьев уже не осталось?

Бригадефюрер махнул рукой.

– Не паникуйте! Мальчишек, конечно, оставим здесь, но пока пусть побудут, обозначат преемственность. Ничего, сейчас сформируем колонну – и в путь!

Доктор Фест вспомнил парней с двухцветными повязками.

– И от кого бежим? Король Август поднял ополчение – или гауляйтер мобилизовал СА? Доктор Брандт, правда, больше на Войско Польское грешит.