– Все? – Леконт потянулся к шляпе. – Можно идти?

Мари Жаклин пожала плечами.

– Иди! Ах, да, забыла. По той же легенде, когда слуги нашли свою хозяйку, она была истерзана, в синяках и ссадинах, в крови, но живая. А рядом лежал мертвый зверь. Кто кого там насиловал, историки до сих пор спорят… А ты беги, Леконт, беги!

* * *

Утро началось с грохота. Где то за въездом, ныне охраняемом целым десятком солдат, что то надсадно ревело и громыхало.

– Что случилось? – поинтересовался Анри Леконт у пробегавшего мимо солдата.

Тот ответил на бегу, даже скорости не убавив.

– Танк приехал, шеф!

Бывший учитель на миг онемел, когда же очнулся, солдатик был уже далеко.

– Танк? Какой танк? – прокричал он вслед.

– Средний! «Рено» Д 2!..

7

Шнапс кончился теперь уже окончательно. Новость встретили мрачным молчанием, последнюю заветную флягу передали по рукам, каждый встряхивал, опрокидывал, подставляя то пустой стаканчик, то язык. Увы…

– До завтра, камрады, потерпите, до завтра! – уговаривал толстяк штандартенфюрер. На него смотрели хмуро. Уже ни во что не верилось, особенно здесь, посреди холодного осеннего леса. Сырость вокруг, небо в тяжелых тучах, хорошо еще дождь перестал.

В Баварию ехали по шоссе, с ветерком, обратно проселками, объезжая города. Дорогу местами развезло, к тому же в грузовике хоть и не возили свиней, но дух под брезентом заставлял зажимать нос. Болела ушибленная рука, к тому же постоянно хотелось пить. Старая машина подпрыгивала на ухабах, тормоза визжали, сердито рычал перегретый мотор.

Остановились среди ночи прямо на лесной поляне, куда свернули с проселка. И дальше бы ехали, но водители взбунтовались. Парни не из СС, обычные работяги, им что рейхсфюрера возить, что картошку.

Ни ужина, ни чая, костры разводить запретили. Команда «Отбой!», но выполнять ее никто не спешил. В кузове особо не поспишь, тем более без шнапса. Нашли пару сваленных деревьев, уселись плечом к плечу, курящие достали сигареты.

Детина, приставленный Олендорфом, исчез, его сменил другой, очень похожий. Ни слова не сказав, пристроился рядом и сделал вид, будто дремлет.

Штабные авто стояли в стороне, а вот вездеход Гиммлера куда то пропал. Рейхсфюрер явно предпочитал не рисковать.

Руки в карманах, шляпа на носу. Еще бы кепи с шинелью, и точно, как на Западном фронте. Так же они ночевали в начале ноября 1918 го, отступая к немецкой границе. Жуткие дни, когда даже проблеск надежды исчез. Проиграли. Даже если уцелеют, что скажут дома? На них, солдат последнего призыва, была вся надежда! Эх… «Если солдаты по городу шагают, девушки окна и двери открывают…»

Холод куда то ушел, дышать стало легче, даже рука перестала болеть. Гефрайтер Иоганн Фест, встав с поваленного дерева, шагнул к костру, успев немало удивиться. Откуда, им же запретили? Тем не менее, огонь горел, только очень странный. Пламя белое с оттенком синевы и очень холодное. Дров нет, языки пламени вырываются прямо из истоптанной земли.

Он протянули руки к пламени, отдернул. Больно! И тут же успокоился. Сон, всего лишь сон!..

– У вас осталось еще желание доктор, – негромко проговорили из за левого плеча.

Гефрайтер (унтер офицером станет через месяц) встал, поглядел на фальшивое пламя.

– Если думаете, что попрошу чечевичную похлебку, то ошибаетесь. Чем больше думаю, тем более убеждаюсь, что все это шуточки Олендорфа. Он умный, не желает пропадать, вот и начал свою игру с рейхсфюрером. Зачем понадобился я, пока не пойму, но прислать в подвал толкового гипнотизера не так и сложно.