– Здравствуйте, доктор Фест!

Сама эта встреча, случившаяся позапрошлым летом – из области невероятного. Эмигранту, живущему на птичьих правах в Швеции, захотелось поговорить с кем то из руководства Германского сопротивления. Ему ли одному! В каждом кабинете большого дома на Принц Альбрехт штрассе от желающих не продышаться. Однако им не удалось, а ему – вполне, пусть и не сразу. Родственник, знакомые, родственники знакомых… Кто то дернул за ниточку, где то зазвенел колокольчик… Ехать пришлось не слишком далеко, из Швеции в соседнюю Норвегию.

Подпольщик Мельник так и просился на страницы книги о шпионах – годами чуть за тридцать, крепок, улыбчив, седина на висках. Ни одного имени не назвал, включая собственное. «Мельник! Не господин, не товарищ, просто». Выслушал, почти не перебивая, ненадолго задумался.

– Хотите стать нашим князем Руффо?

Доктор Фест не удивился вопросу. Юркие журналисты давно уже во всех подробностях описали свержение Бенито Муссолини. Князь Руффо ди Скалетта, когда то бесправный ссыльный, а ныне премьер министр, был у заговорщиков начальником штаба. Сам князь ни о чем подобном не говорил, но и не пытался спорить. Фашисты из числа непримиримых стреляли в него дважды, но каждый раз судьба отводила пулю.

– У Германского сопротивления уже есть начальник штаба, – ответил он Мельнику. – Считайте меня просто корреспондентом.

О том, что в Рейх можно возвращаться, друзья уже предупредили. Ни Рёма, ни Геббельса нет в живых, у всех прочих никаких претензий к доктору Иоганну Фесту нет. Эмигрантом больше, эмигрантом меньше… Особенно если он не коммунист, не сторонник Штрассера, не еврей и даже не социал демократ. Листовок не клеил, песок в подшипники не сыпал. Просто – уехал.

«Когда нацисты хватали коммунистов, я молчал: я не был коммунистом, – сказал как то пастор Мартин Нимёллер. – Когда они сажали социал демократов, я молчал: я не был социал демократом. Когда они хватали членов профсоюза, я молчал: я не был членом профсоюза. Когда они пришли за мной – заступиться за меня было уже некому».

Пастор Нимёллер сейчас в Заксенхаузене. Мельник предупредил: в его случае кацетом не отделаться. И помочь некому, он, доктор Иоганн Фест, специалист по немецкому средневековью, один в Берлине .

* * *

Пепельница пуста, теперь ее следует помыть. Занятие бессмысленное, учитывая, что он уже достал сигареты. Выкурит, выбросит окурок, тогда уж… Нет, не годится, порядок есть порядок!

Семья жила в Берлине уже не первое поколение, но никто из Фестов, выходцев из солнечной Тюрингии, не считал себя пруссаком. Напротив, над истинными пруссаками было принято посмеиваться. Порядок! Да да, настоящий прусский порядок! Левое плечо вперед, раз два, раз два!

В марте 1918 го снег сошел рано, все утонуло в густой липкой грязи. Рота стояла в маленьком городке Сен Пьер, ожидая отправки на передовую. Шли дожди, такие же холодные как сейчас, в конце октября. За порогом домика с дырявой крышей, где разместили взвод, плескалась даже не лужа – топь. Какая уж тут форма одежды! Тем не менее фельдфебель с ничем еще не прославленной фамилией Носке драил сапоги как и положено, с утра и на свежую голову. Полюбовавшись результатом, спускался с крыльца и шагал прямиком в чавкающую грязь.

Фельдфебель остался под Амьеном, как и почти весь взвод. Стрелок Фест уцелел, отделавшись легкой контузией. Смерть лишь похлопала по плечу:

– Увидимся!

Пепельница вымыта, вытерта, настал черед зажигалки. Щелк! Курить приходилось то, что подешевле. В соседний киоск не завезли «Кабинет», и он купил «Юно» – белая пачка, непонятный герб в розетке.