-  Кому «им» спасибо-то, Алик? Псам или маньякам?

    Я смеюсь, «Куреты» орут, а Ерпалыч бороду в кулаке крутит, ногу за ногу забросил, брючина, обтрепанная, чуть ли не до колена задралась, голень старческая, сухая, в пятнах каких-то синих…

    -  Ладно, - смеется старый хрыч, - оставим Тех в покое. И мольбы по графику - за компанию. Лучше скажите мне, Алик, что вы сейчас пишете?

    -  Скажу, - отвечаю. - Сейчас скажу. Только яичницу поджарю.

    Яиц десяток я тоже с собой принес. Забрал их из сумки - одно треснуло, зараза, но не потекло вроде - и пошел на кухню. Сковородка у Ерпалыча почему-то в холодильнике стояла. Пустая, чистая и под самой морозилкой. Вынул я ее, на плиту поставил, огонь зажег, яйца бью - и только на пятом яйце соображаю, что плита-то у Ерпалыча четырехконфорочная, старого образца, без «алтарки»! Интересно мне стало: что старик делает, когда у него, к примеру, труба потечет? Шпагатом с наговоренным узелком перевязывает? Или к соседям идет? А может, на обычной горелке жертву приносит? Одной ведь молитвой, как известно, дом не ставится… да и шпагатик течь в лучшем случае неделю удержит. То-то у него кухня такая обшарпанная, краны все текут, и форточка выбитая целлофаном затянута.

    Вернулся я в комнату, стали есть яичницу, и начал я Ерпалычу на житье-бытье жаловаться. Хорошо он слушать умел - я и сам не заметил, как от старого «Быка…» с Тезеем-зоофилом к новому, свеженькому перескочил, к заветным, м-мать их, «Легатам Печатей»! Терпеть ненавижу о недописанных вещах под водку трепаться, особенно когда текст второй месяц виснет, да только язык мой - враг мой! Зря я, конечно, через слово ругался по-черному, но уж больно разобрало! Некому мне выговариваться, сижу над «Легатами» в тоске душевной, дерьмо в себе коплю яко во месте отхожем, травлю душу злостью, будто кислотой… раньше хоть перед Натали распинался - все, глядишь, полегче становилось.

    -  Любопытно, любопытно, - бормочет Ерпалыч, - даже очень… Говорите, Легаты Печатей?.. Ангелы-Хранители?

    -  Скорее уж вредители, - отвечаю; и по памяти, полуприкрыв глаза: - «И воскликнул он громким голосом к четырем Ангелам, которым дано вредить земле и морю, говоря…»

    -  «…Не делайте вреда, - мигом подхватил Ерпалыч, счастливо жмурясь сытым котярой, - ни земле, ни морю, ни деревам доколе не положим печати на челах рабов Бога нашего!» Ишь ты - ангелы-вредители… Вы, Алик, это тоже сами придумали или как?

    -  Или как, - говорю. - Книжки умные читал.

    -  А позвольте поинтересоваться - какие?

    -  Разные, - говорю. - «Шахнаме» в пересказе Розенфельда «Откровение…» в адаптированном варианте «Новой Жизни». Мифы Древней Греции - еще старые, куновские… потом эту, как ее?.. Младшую Эдду, вот.

    -  А вы, Алик, - перебивает Ерпалыч, - небось любите фильмы порнографические смотреть? Как там кто-то кого-то углом ставит? Так сказать, любовь в доступной форме?!

    Обиделся я. Яичницей даже подавился.

    -  Старый ты придурок, Ерпадлыч, - говорю. - Был бы ты молодой придурок - дал бы я тебе по роже. Я еще сам кого хочешь углом поставлю! А фильмы твои поганые…

    Он вдруг обрадовался - с чего только, неясно.

    -  Да не мои, Алик, не мои, а ваши! Ведь говорите, что сами можете, без голубого экрана, а «Шахнаме» в пересказе читаете.