– Никто не знает, что его ждет. – Бернадетт встала, собрала тарелки и понесла их на кухню. Она принялась их мыть, хотя даже не доела.

– Оставьте, – сказал Артур, – я помою.

– Мне не трудно. – Голос Бернадетт дрожал.

Артур замер. Похоже было, что она плачет. Не надо было спрашивать про Карла и спорить с ней по поводу церковной ярмарки. А теперь что делать? От неподвижного сидения плечи одеревенели. Бернадетт всхлипнула. Артур уставился в пространство, пытаясь притвориться, что ничего не слышал. Чужие эмоции были для него неразрешимой проблемой.

– С вами все в порядке? – негромко спросил он.

– Со мной? Конечно. – Она выключила воду. Но когда Бернадетт повернулась, чтобы повесить кухонное полотенце, Артур увидел, что в глазах ее стоят слезы.

Он вспомнил разговор, который однажды произошел между ним и Мириам. Он спросил ее, что она хочет на день рождения, а Мириам ответила, чтобы он не беспокоился – ей ничего не надо. И Артур ограничился поздравительной открыткой и букетиком белых фрезий. В тот вечер Мириам с ним почти не разговаривала, и, когда Артур наконец поинтересовался, отчего она такая злая, Мириам ответила, что ждала подарка.

«Но ты же сказала, чтобы я тебе ничего не дарил», – возразил Артур.

«Да, но это была лишь фигура речи. Представь себе: ты видишь, что женщина расстроена, и спрашиваешь ее, в чем дело, и она отвечает: ни в чем. Но она не это хочет сказать. Она имеет в виду, что что то не так, и ты должен спрашивать до тех пор, пока не получишь ответ. Ты должен был купить мне подарок, даже если я сказала, что мне ничего не нужно. Это был твой шанс показать, что я тебе не безразлична».

С тех пор Артур усвоил: когда женщина что то говорит, она может иметь в виду нечто прямо противоположное.

– Мне кажется, что с вами не все в порядке, – сказал он. Подошел к Бернадетт и положил ей руку на плечо.

Бернадетт окаменела.

– Возможно. – Она взяла тарелку и принялась тереть ее посудным полотенцем.

Артур забрал у нее полотенце, сложил и положил на столешницу.

– В чем дело? Что случилось?

Бернадетт не поднимала глаз, раздумывая, стоит ли откровенничать с Артуром.

– В прошлом месяце я пошла на танец живота, и, когда переодевалась, обнаружила уплотнение в… в груди. Мой врач отправил меня провериться на рак. Результаты будут завтра.

– Ясно… я… э э… – Артур не знал, что сказать. Натан оказался прав.

– Мой врач говорит, что такое бывает и надо просто провериться. Но моя мать умерла от рака груди, у моей сестры он был, и у меня, скорее всего, есть. – Бернадетт заговорила быстрее: – Карла нет, а Натан уедет в университет, и я не понимаю, как я со всем этим справлюсь. Я ничего Натану не говорила. Не хочу, чтобы он волновался из за меня.

– Я могу вас отвезти на обследование…

– Вы уже год за руль не садились.

– Я много ездил по работе. Уверен, что справлюсь.

Бернадетт улыбнулась:

– Большое спасибо, но нет.

– Вы так много сделали для меня.

– Со мной не нужно расплачиваться.

– Я не пытаюсь с вами расплатиться. Я предлагаю вас подвезти. По дружески.

Бернадетт, казалось, не слышала его.

– Натану всего восемнадцать… Если что то случится… Сначала Карл, теперь я…

– Попытайтесь успокоиться. Пока нет результатов, ничего не известно. Завтра все станет ясно.

Бернадетт глубоко вздохнула, задержала дыхание и выпустила воздух через нос.

– Вы правы. Спасибо, Артур.

– Я могу заехать за вами на такси. Вам не обязательно проходить через все это в одиночку.