По долгой, гасящей энергию дуге «Вилливо» скользил над миром. Бродерсен завороженно глядел вниз, странным образом пытаясь понять, что он вот‑вот ступит на эту почву своими ногами. Неужели так чувствовал себя и Армстронг? Он был таким сдержанным человеком. Ночное море катило свои валы под маленькой луной. Призрачные просторы солончаков закончились у подножия высокого – не в один километр – обрыва. За ним лежало плато, некогда бывшее континентом. Рассвет осветил голую охристую почву, спекшуюся до кирпича, потрескавшуюся и опаленную, на мгновение видимость закрыла пыльная буря. У сухого каньона выросло несколько четко очерченных ярких высоких коряг, поднимавшихся над грудами обломков. Неужели здесь был город?

Дозса запустил воздушные двигатели. Руэда принял на себя управление, сперва руководствуясь заранее рассчитанным положением солнца, а потом сигналами радиомаяка, призывавшего их к себе.

Они летели на северо‑восток, земля поднималась. Помогало и время года: в Северном полушарии была осень, температура упала, и повсюду видны были признаки жизни. Разбросанные кусты, покрытые блестевшими кожистыми листьями, редкие высокие растения, смутно напоминавшие своими гротескными формами цереусы

или юкки

, начинали тесниться друг к другу, ручьи стекали в лужицы, красноватый дерн уже покрывал почву. Редкие рощицы древоподобных форм превращались в лес, фиолетово‑бурые сучья, блестя, шевелились под силой ветра. Безоблачное небо над головой казалось пурпурным, а не голубым; застывшее без движения над ботом светило придавало ему зеленоватый оттенок. Заговорил Фиделио. Бродерсену пришлось сконцентрироваться, чтобы понять его хриповатые, с присвистом, испанские слова.

– По‑моему, времена года здесь более контрастны, чем на обеих наших планетах, как с точки зрения биологии, так и погоды. Ничто не растет здесь ни долгими ночами, ни зимой, которая уже приближается, но, предположу я, в жуткую летнюю жару. Животные должны быть приспособлены к такому циклу. Должно быть, мы появились здесь в пору лихорадочного сбора припасов и подготовки к зиме.

Бродерсен хотел было сказать, что такое предположение далеко выходит за пределы доступных фактов, однако решил не делать этого. Бетанцы знакомы со многими мирами, и если среди них и нет вполне подобных Пандоре, то на паре планет могут существовать сопоставимые условия. К тому же в настоящее время его собственный интерес к местной экологии был вполне незначительным, если сравнивать с…

– А вот и цель!

Кейтлин вскрикнула, Бродерсен и Дозса в удивлении присвистнули, Руэда перекрестился, Фиделио пошевельнулся, распространяя резкий запах. Фотографии, взятые из космоса, мало соответствовали реальности.

Давным‑давно здесь безусловно существовал город. Остатки стен еще поднимались в нескольких местах чащобы, хотя яркие краски и мягкие пастельные тона давно потускнели. Дерн, затягивавший лужайки, не мог справиться с большими каменными плитами, наполовину утопавшими в нем.

К северу от руин обнаружился комплекс из нескольких строений, на первый взгляд казавшихся целыми. Позволяя спутникам все рассмотреть, Дозса изменил нагрузку двигателей, и аппарат завис. Поначалу сооружения казались людям всего лишь причудливой массой, но потом глаза приспособились, обнаруживая их структуру и даже торжественную красу. Слагавшиеся в колонны гексаэдры гармонично переходили друг в друга, окружая центральную башню, сложенную из дуг и спиралей; венчал ее трехмерный золотой игольчатый шар. Между западной и восточной башенками протянулся крытый мостик, изгибавшийся с почему‑то уместной здесь элегантностью птичьего крыла.

В двух километрах на север, словно наткнувшись на преграду, дебри расступались, окружая объект, способный служить базой для космических кораблей (для чего же еще?). Впечатляющее зрелище, как раз и заманившее сюда путешественников, предлагало взгляду куда меньше. В основном это была мостовая, отливавшая бирюзой; сторона квадрата почти равнялась четырем километрам.