Вот это меняло дело. Комитет решил нанести удар по ментам. Красиво! Об этом приговоре будут кричать все газеты. И кто по уши в дерьме? Менты! По полной программе! Красиво. Ничего не скажешь. Простенько и со вкусом. Статья Жданова — холостой выстрел для КГБ, а вот ментов „опустили“, и Кузьмичев теперь комитетский должник Умно!
— Знаешь что? — неожиданно перешел на „ты“ Вадим. — Сегодня времена поменялись. Если Вера Ивановна хочет попасть в Верховный Суд, надо, чтобы ее заметили. Надо иметь репутацию независимого судьи. Лизать жопу прокуратуре уже не модно. Представь себе, она Кузьмичева посадит, а Верховный отменит? Тогда на ее карьере точно крест ставить можно. Такая вероятность, по старой дружбе скажу тебе честно, есть. И немалая! Да она и сама этого не может не понимать. А рискнет — и по совести поступит, и может куш сорвать! — Вадим говорил очень убедительно. „Профессиональный навык“, как сказала бы Лена.
— А он правда не виноват? — вдруг спросил Аристархов. — Только честно, для меня.
— В том, в чем обвиняют, — нет. До настоящих его грехов никто так и не докопался.
— Убил кого-то?! — ужаснулся актер.
— Нет. — Вадим рассмеялся. — На эмигрировавших из Союза евреях зарабатывал. Взятки брал, с очередью на мебель жульничал.
— Ну так это святое, — успокоился актер. И неожиданно добавил: — А еще Вера тебя хвалила за какие-то ходатайства. Сказала, что они ее сейчас очень выручают.
Когда Зеленцова в совещательной комнате предложила Шатуновой и Минх высказаться по поводу приговора, фельдшер растерялась и сказала: „Это вам решать, мы не специалисты!“ Шатунова же с вызовом заявила:
— Я настаиваю на оправдательном приговоре обоим! Женщину запугали, запутали. А Кузьмичев не виноват. Доказательств нет.
— Вы готовы написать особое мнение? — улыбнулась Зеленцова.
— Готова! — резко ответила учительница. — И напишу! Клянусь, напишу!
— А вы? — Зеленцова обратилась к Минх.
— Я — нет, я — как вы решите. Я в этом ничего не понимаю. — Ей было очень неловко за себя, но…
— Значит, особого мнения никому писать не придется! — с улыбкой произнесла судья.
— То есть? — как-то сразу обмякла Шатунова.
— То есть я тоже считаю, что вина Кузьмичева не доказана. Что же касается Булычевой, никто не виноват, сама на себя наговорила с три короба. Взрослая уже! — неожиданно сурово закончила Зеленцова.
Шатунова вскочила, подбежала к Зеленцовой и поцеловала:
— Отлично!
— В дневник не забудете поставить? — рассмеялась Зеленцова. И впервые совещательная комната члена Московского областного суда Зеленцовой наполнилась радостным женским смехом.
В день оглашения приговора Лена взяла отгул и поехала к Маше. Вадим обеим запретил идти в суд. Ему только Машиной истерики там не хватало. При любом исходе. В оправдательный приговор он не верил. Такого везения не бывает!
Договорились, что он сразу позвонит.
Саша и Миша пришли в зал суда. Эдуард Николаевич, разумеется, нет.
Зеленцова читала приговор в общей сложности два часа сорок минут. Но не все ждали окончания оглашения с нетерпением. Уже к десятой минуте Иванов и Осипов поняли из текста, что Кузьмичев будет оправдан, а Булычева сядет. На самом деле Вадим догадался об этом сразу — по тому, как гордо смотрела на него Шатунова. Как она улыбалась. Учительница была горда собой, это бросалось в глаза. Правда, Вадим волновался несколько минут, не гордится ли она тем, что написала особое мнение. |