Изменить размер шрифта - +
Ослик выглядел просто нагло оклеветанным. Ресницы огромных фиолетовых глаз вздрагивали, точёные ножки нервно постукивали копытцами, а хвост с кисточкой вертелся, как у счастливого щенка, дождавшегося наконец любимого хозяина.

— Так ведь если продать его живодёру, он заплатит нам только за шкуру! А если караванщику или декханину, то они на следующий же день вернут негодного обратно и потребуют назад свои деньги... Да ещё и поколотят в придачу! — активно включился второй брат, поправляя чалму, съезжающую на брови. — Научи нас, о образованный прохожий, что же лучше: взять мало, но не рисковать, или же взять настоящую цену и бояться быть битыми?!

— Хм... хороший вопрос, буквально шекспировский... — Лев поскрёб подбородок, глянув мельком на обсуждаемого непарнокопытного. Ушибленная пятка всё ещё ныла, до базара пилить квартала два, и душа настоятельно требует хоть что‑нибудь да украсть. К тому же ослик кивнул, фыркнул и так заговорщицки подмигнул, что все сомнения развеялись разом. Оболенский тоже подмигнул и обернулся к братьям:

— Мальчиши, проблема особых сложностей не представляет и при научном подходе к теме имеет гарантированный шанс положительного разрешения.

Спорщики переглянулись так, словно хоть что‑то поняли, и, восхищённые учёностью Льва, старательно закивали.

— Итак, учитывая абсолютную несостоятельность логических доводов (ибо они построены на весьма умозрительных заключениях), я предлагаю оставить выбор решения за Аллахом. В конце концов, он всех нас умнее и в таком простеньком вопросе уж никак не ошибётся. Кто против?

Желающих объявить самого Аллаха некомпетентным не нашлось. Наш аферист мысленно поздравил себя с таким завидным простодушием клиентов и продолжил:

— Тогда сейчас же, неспешным шагом возвращайтесь к себе домой, становитесь спиной к воротам и на одной ножке прыгайте сюда. Если первым доберётся “тюбетейка”, то продавайте осла погонщикам, а если “чалма”, то, соответственно, живодёрам. Претензии не принимаются. Да, не забывайте хлопать себя руками по бокам и кричать “кукареку!”.

У ословладельцев вытянулись лица. Они недоумённо переглянулись, почесали в затылке и в один голос сообщили:

— Какая глупость, вай мэ...

— Что?! — взвился уязвленный в самое сердце Оболенский. — А ну‑ка, объяснитесь, чурки узкоглазые!

— О, прости нашу горячность, почтеннейший. — тут же повинился один. — но не лучше ли вместо “кукареку!” кричать “кирикуку!” — это больше похоже на утренний крик петуха?

— Не подумай, что пренебрегаем твоей учёностью. о мудрейший, — виновато добавил второй, — но, быть может, все‑таки не отдавать осла “чалме” и “тюбетейке”, а сделать так: если первым приду я, то — на живодёрню, если он — погонщикам.

Сначала Лев скоропалительно решил, что над ним издеваются... Потом прикрыл ладонью глаза и тяжело выдохнул — братья оказались куда наивнее, чем он даже мог предполагать.

— Уф... что в лоб, что по лбу! Ладно, у меня натура отходчивая. Будь по‑вашему! Марш домой, и начинаем соревнования. Ослика я посторожу, чтоб не убежал. Желаю спортивной удачи. При любом исходе — пусть победит дружба! Дерзайте, всё в руках Аллаха...

Как только спорщики скрылись в проулке, Оболенский повернулся к ослу, присел на корточки, глядя ему прямо в глаза, и откровенно предложил:

— Камрад, у тебя тройной выбор... Либо в караван — мешки по пустыне тягать, либо на живодёрне со шкурой расставаться, либо стать персональным транспортным средством ведущего вора этого благословенного города.

Быстрый переход