— Кому?! — От неожиданного предложения Жестянщик, кажется, даже подпрыгнул на месте.

 — Пусть они забирают, пусть и хоронят.

 — Ты что, совсем умом тронулся? Какие к черту менты? Может, сходить к ним, может, лично дать показания?

 — Петровичу не понравится, что мы его оставили... Он загниет, его черви съедят, — негромко продолжал Забой. — Обидится на нас... Он, может, и ключ специально дал для такого случая... Чтобы подстраховаться. Его же там никогда никто и не найдет... Надо ему помочь.

 — Кому?!

 — Петровичу.

 — Нет Петровича, Гена! Его нет! Труп остался! Мясо! Кишки! Говно и моча!

 — Здесь Петрович, — негромко проговорил Забой. — Я чувствую. Он слушает нас.

 — Что-о-о? — протянул Жестянщик издевательски, но почему-то шепотом и тут же опасливо обернулся, всматриваясь в темные углы гаража. — Гена, тебе плохо?

 — Ты как хочешь, а я позвоню... Петровича им не взять, он уже на воле... А труп надо похоронить. Он еще не раз отблагодарит нас.

 Жестянщик упал перед Забоем на колени, но не от потрясения, он поднял ладонями его голову, заглянул в глаза.

 — Не надо, Женя, я в порядке... У нас на шахте, пока последний труп из завала не вытащат, работу не начинают. Вроде и похоронены, вроде и в земле, а вот ищут. Неделю ищут, две, три... Пока не найдут, добычу не начинают. И поиски не прекращают. Я на шахте вырос, Женя. У нас так. Ты извини, конечно, но я позвоню.

 — Хорошо! — вскочил Жестянщик. — Хорошо. Но с условием!

 — Ну?

 — Куда угодно, но не к ментам. Звони на телевидение, в военкомат, в кинотеатр, в прокуратуру, наконец, но не ментам!

 — Как хочешь. — Забой пожал крутыми плечами. — И это... Илья тоже на нас. Иначе Петрович не простит.

 — Знаешь?! — вскочил Жестянщик. — Хватит! С этим загробным миром, потусторонними видениями, кладбищенскими потешками...

 — Он здесь, — тихо сказал Забой.

 — Кто?!

 — Петрович.

 Жестянщик круто повернулся и вышел, с грохотом бросив за собой железную дверь, врезанную в ворота. Забой слышал, как он что-то поддал во дворе, что-то опрокинул, матернулся вслух и наконец смолк, свернув за угол гаража. Тогда Забой поднялся, подошел к небольшому столу, покрытому газетой с жирными пятнами от колбасы. Присев к столу, он принялся внимательно рассматривать газету, потом повернул ее к себе другой стороной и наконец нашел то, что искал. После статьи о расстреле семьи Суровцевых были приведены несколько телефонов, по которым можно позвонить, если кому-то станет что-либо известно о преступлении. Оторвав от газеты клочок с номерами телефонов, Забой свернул его пополам и сунул в нагрудный карман рубашки.

 Выйдя из гаража, он некоторое время стоял, привыкая к слепящему солнечному свету.

 Жестянщика нигде не было.

 И тогда он вышел на улицу.

 — Ты куда?! — раздался сзади взвинченный голос.

 — Звонить.

 — Пошли вместе... А то ты какой-то не в себе. Петрович в гараже остался?

 — Нет... С нами идет.

 — Это хорошо, — нервно усмехнулся Жестянщик. — Он мужик надежный, в обиду не даст. Верно говорю?

 — Вон тот автомат работает без жетонов.

 Подойдя к железной будке с сорванными дверями и выбитыми стеклами, Забой вынул из кармана клочок газетной бумаги, сверился и набрал номер.