Фэнфэн, ни на минуту не усомнившись в своих достоинствах, без колебаний принялся осуществлять свой план. Чувствуя, что масштаб и характер обеих ролей ему по плечу, он оценивал себя со стороны, играл на контрастах, аплодировал сам себе и всякий раз был уверен, что, как говорят в народе, дело мастера боится.

Ко всему прочему в этом удивительном человеке, независимо от его истинного происхождения, особым образом сочетались благородство и низость, изумляя всех, кто близко знал его. Совершенство, с которым Фэнфэн играл двуликого персонажа, несомненно, шло от того, что он играл свое естество.

Виконт согласился помочь аббату, не было у него причин отказаться и от приглашения на ужин. Он остался, радуясь в глубине души, но продолжая во всем следовать задуманному плану — не слишком надоедать своим присутствием и изображать некую пугливую застенчивость, которая буквально очаровала графиню.

За столом виконта усадили между графиней и Валентиной, которую он так долго держал в своей власти в отвратительном убежище папаши Пиголе, но за все это время ни разу не видел, как ни велико было желание хоть одним глазом взглянуть на девушку.

Вынужденная отбросить ледяную холодность, Валентина стала немного общительней, но не могла избавиться от меланхолии, придававшей ее облику дополнительную привлекательность.

Виконт же был галантен без излишней приторности, в меру услужлив, допустил несколько милых неловкостей, естественных для влюбленного, расположил к себе графиню, аббата Фарронвиля и даже Рене, и уже не сомневался в том, что пробил брешь в ледяной стене, окружавшей сердце Валентины.

Откланявшись очень рано и оставив госпожу де Ружмон и аббата Филиппа в некотором волнении, причиной которого, вероятно, были перенесенные испытания, он с радостью принял приглашение приехать в Ружмон на следующий день.

Древняя крепость Фарронвиль оказалась неспособной защитить своего хозяина, и был поднят вопрос о возвращении в ашерский замок. У графини с ним были связаны привычки, у Валентины — воспоминания, а Рене просто предпочитала его всем другим местам. Зачем заточать себя в замке аббата, в самом сердце Боса, среди старых и угрюмых стен, которые даже не могли защитить от опасности? Итак, решено. Завтра же они отправятся в Ружмон вместе с аббатом, который, по крайней мере, вспомнит там привычный комфорт и обретет подле племянниц отраду для сердца и ума.

— Мне кажется, — добавила графиня, — новое нападение маловероятно. Фэнфэн знает, что у нас не так много осталось, а секвестр на мое имущество еще официально не снят. До его отмены злодей не решится на действия, не сулящие никакой выгоды Что вы думаете об этом, виконт?

— Совершенно согласен с вами, госпожа графиня. Ни разу не случалось, чтобы этот бандит дважды нападал на тех же людей. Но мне кажется, что в любом случае вам будет спокойнее в Ружмоне.

— Где мы непременно ждем вас послезавтра, не так ли?

Виконт вновь рассыпался в пылких благодарностях и покинул Фарронвиль, опьяненный любовью и надеждой.

О! — думал он на обратном пути, покачиваясь в такт мерному шагу лошади. — Этот день — один из самых счастливых в моей жизни. Впервые будущее становится явью… Я начинаю смутно предвидеть несказанные радости разделенной любви. Ведь она полюбит меня, моя дорогая, обожаемая Валентина! О да, она меня полюбит, и я увезу ее далеко-далеко, в какой-нибудь светлый уголок прекрасного Прованса, где всегда светит солнце, где деревья всегда в зелени, где всегда цветы… Там, среди вечной весны, свободный от всего, я смогу превратить в любовь неуемную энергию моей жестокой натуры, подарить возлюбленной сокровища бесконечной нежности и обожать ее, как никто и никогда еще не обожал другого человека.