— Я и так прошу немного, хотя сильно рискую. Ты даже не представляешь, насколько сильно…

— Вот и пошли его в задницу, — кричит девица.

— Хорошо, скажи хотя бы…

— Пятьсот штук, брат. И ты узнаешь все, что тебя интересует.

— Да нет у меня таких денег!

— Тогда извини.

Он начинает неторопливо забивать следующий косяк.

— Кейко! Хочешь покурить?

— Оставь мне, — доносится из комнаты.

— Ладно, — говорю я, глядя на толстые пальцы с грязными ногтями, которые ловко управляются с папиросной бумагой. — Ладно, будут тебе деньги.

— Пятьсот штук? — Пальцы на секунду замирают.

— Пятьсот штук. Завтра или, скорее всего, послезавтра. Где тебя найти?

— Здесь. У меня выходные.

Ага, посреди недели. Так же, как у меня.

Уже когда я стою на пороге его гнусной квартирки и вдыхаю запах жареной рыбы, Тецуо спрашивает:

— Слушай, братан, а правда, что в казино Лас-Вегаса нет ни одних часов?

— Не знаю. Говорят.

— Вот бы посмотреть на этот Лас-Вегас… Наверное, охренительный городишко. И живут там сплошь лохи, которым часы на фиг не нужны. Вот туда хочу свалить. Может, дашь немного бабок сейчас?…

Я выхожу на улицу. Вечерний воздух кажется особенно свежим после запахов квартиры Тецуо и его жены Кейко. Я вспоминаю о ящерице, ползущей к ее соску.

Даже когда я засыпаю, перед глазами у меня стоит этот коричневый сосок. Мне хочется превратиться в ящерицу-татуировку на гладкой лоснящейся от пота коже. И чтобы единственной моей целью в жизни был этот чертов сосок.

Наутро первым делом я звоню своему брату. Кроме него, занять денег не у кого.

— Пятьсот тысяч? — переспрашивает он таким тоном, будто я попросил напрокат его жену. — Ты уверен, что этот… как его?

— Тецуо. Куроки Тецуо.

— Ты уверен, что с этим Тецуо можно иметь дело? У него действительно есть нужная информация?

— Надеюсь. Других зацепок все равно нет. Так что нужно попробовать. Ты не волнуйся, я все отдам… Месяца через два-три.

— Да ладно… Можешь не торопиться. Хоть четыре месяца.

— Ага, спасибо. Так ты дашь денег?

— Дать-то дам… Но как думаешь, стоит ему доверять? Не хотелось бы выбросить деньги на ветер… Как ты вообще на него вышел?

И я рассказываю ему о Куроки Тецуо все, что услышал от девчонки, резавшей себе вены, следуя учению гуру Куроки, считающего, что нет лучше способа завоевать любовь. И внимание. И сострадание. И жалость. Я рассказываю ему о хомячьих глазках Тецуо, о его желании посетить Лас-Вегас и прочей ерунде. Болтаю без умолку, чтобы избавиться от мерзкого чувства, которое неизбежно возникает, когда просишь об услуге человека, считающего тебя неудачником.

— Ну, понятно, — говорит мой брат. — В какой-то степени доверять можно… Хорошо, давай встретимся, я передам тебе деньги. Только сегодня я не могу. Завтра утром подошлю к тебе человека, тебя устроит?

Как ему объяснишь, что речь идет о жизни Юрико, и на счету каждый день, если не час…

— Устроит.

— Вот и отлично. Ты, главное, не переживай… Кстати, дядя в больнице. Врачи говорят, что ничего серьезного, но я не верю. Похоже, старик скоро загнется. У меня там есть знакомый парнишка из персонала, так вот он уверяет, что старик протянет максимум три месяца.