Такая вот компания сидит за столом, в полном молчании поглощая рис и маринованные овощи. Только один человек не представляет большой опасности — это я. Если уж довести до конца аналогию с гранатами — то я граната, из которой выкрутили запал. Мною можно играть в футбол. Меня можно использовать в качестве грузика для чего-нибудь там, требующего грузика. Единственное, чего нельзя делать — взрывать рядом со мной другую гранату. Таким образом, из нашей милой компании я выбиваюсь несильно. В общем-то, свой человек.

Если взорвется один из нас, сдетонируют остальные. И я взорвусь ничуть не хуже.

Я делаю глоток виски и думаю, что в этот момент всем посторонним лучше находится подальше.

Я постигаю смысл слова «ожидание».

От резкого SOS все подпрыгивают. Похоже, дурные предчувствия не только у меня. Я ожидаю услышать еще одно выступление на тему: «Ты и так зажился на этом свете». Но Такэо после минутного молчания говорит в трубку:

— Спасибо.

И смотрит на нас. В его глазах я впервые вижу легкий намек на беспокойство.

— Собирайтесь, нам нужно сматываться.

— А что случилось? — Муцуми отсчитывает таблетки из упаковки. — Я хотела выспаться…

— Полиция разыскивает черный джип Nissan Patrol с двумя мужчинами и двумя женщинами.

Он произносит это спокойно. Уже успел взять себя в руки. Зато Муцуми реагирует достаточно активно. Бросает в рот горсть «колес», одним махом проглатывает, запивает одним глотком минералки и швыряет стакан в стену.

— Дерьмо! Я хочу наконец выспаться!

— Не шуми, сестренка. Иди одевайся и собирай вещи. Юри, Котаро, вы тоже поторопитесь. Я пока решу вопрос с машиной. Нам действительно нужно поскорее убираться отсюда.

— А к чему такая спешка? — спрашиваю я. — У тебя ведь полно дружков в полиции…

— Котаро, не будь идиотом, очень тебя прошу. Ты так говоришь, будто все полицейские Японии работают на меня. Все гораздо хуже… Те люди, на которых я могу рассчитывать, ничем нам не помогут. Это всего лишь патрульные. А нас разыскивают по подозрению в убийстве господина Рэя…

— Чертов старикашка! — это снова Муцуми. Муцуми, швыряющая посуду с остатками ужина о стены.

Чашка с рисом, взятая у меня из-под носа, с пушечной силой врезается в шкаф и разлетается вдребезги. За ней следует чайник. Блюдо с баклажанами. Соевый соус в фарфоровой плошке… Хозяину предстоит большая уборка, когда он вернется утром с работы.

Настроение у Муцуми испортилось окончательно. Оно и понятно. Быть подозреваемым в соучастии убийства — это не картины резать.

— Успокойся, сестренка. Все будет хорошо.

Я протягиваю пустую бутылку Муцуми, которая бессмысленно шарит по столу в поисках боеприпасов. Бутылка разбивается об угол тумбочки, стоящей в углу. Икебана, стоящая на ней, превращается в посеченный стеклянными осколками бесформенный куст.

— Так лучше? — спрашиваю я.

Знаю, что нужно бы помолчать. Но поделать с собой ничего не могу. Слова сами слетают с языка. Муцуми смотрит куда-то мимо меня. И вдруг начинает плакать. Антидепрессанты не справляются. Так же, как и нейролептики.