|
С этим намерением я отправился в гостиницу «Рояль», в которой, по словам его величества, остановился граф. Я намеревался рассказать ему, что мне хорошо известно, какую коварную и неблаговидную роль он сыграл в самом начале этих событий, и что, если я захочу считать пари проигранным, я смогу завоевать даму более честным и благородным путем. В гостинице я спросил господина де Шательро, и мне сообщили, что он у себя, но в данный момент принимает посетителя. Я ответил, что подожду, и попросил дать мне небольшую комнату, так как мне не хотелось встречаться с каким либо дворцовым знакомым до разговора с графом. Мой наряд в этот момент оставлял желать лучшего, но, когда человек вырос среди армии слуг, готовых выполнять любое его желание, он приобретает вид человека, привыкшего повелевать. Меня без промедления провели в комнату, которая с одной стороны выходила в общую комнату, а с другой – была отделена тончайшими деревянными перегородками от других апартаментов. Когда хозяин ушел, я приготовился ждать, и тут я совершил такой поступок, на который, мне казалось, я никогда не был способен и при мысли о котором меня бросает в краску до сих пор. Короче говоря, я подслушивал – я, Марсель де Сент Пол де Барделис. Однако, если вы, мои дорогие читатели, вздрогните от этого признания или, что хуже, презрительно пожмете плечами, подумав при этом, что, судя по всему моему поведению, в этом поступке для вас нет ничего удивительного, я только попрошу соизмерить мой грех с моим соблазном и честно сказать себе, поддались бы вы ему на моем месте. Какими бы честными и благородными вы ни были, осмелюсь сказать, вы поступили бы так же, поскольку голос, который я услышал, принадлежал Роксалане де Лаведан. – Я просила аудиенции у короля, – говорила она, – но получила отказ. Мне сказали, что он не ведет приемов и принимает только тех, кого представляют ему его приближенные. – И потому, – раздался абсолютно бесцветный голос Шательро, – вы пришли ко мне, чтобы я мог представить вас его величеству? – Вы правильно поняли, господин граф. Вы единственный человек в свите его величества, которого я знаю – пусть немного, – и, кроме того, всем известно, насколько велика королевская благосклонность к вам. Мне сказали, что, если у меня есть просьба, лучшего покровителя мне не найти. – Если бы вы пошли к королю, мадемуазель, – сказал он, – если бы вы получили аудиенцию, он бы направил вас с вашей просьбой ко мне. Я – его уполномоченный в Лангедоке, и все арестованные по обвинению в государственной измене находятся в моем ведении. – Ну тогда, сударь, – воскликнула она с радостью, от которой кровь застучала у меня в висках, – вы не откажете мне в моей просьбе? Вы сохраните ему жизнь? Раздался короткий смешок Шательро. Он ходил по комнате, и я слышал, как намеренно тяжело он ступал. – Мадемуазель, мадемуазель, вы не должны слишком преувеличивать мою власть. Вы не должны забывать, что я – слуга закона. Может оказаться, что вы просите того, что выше моей власти. Какое основание вы можете предложить для того, чтобы я был вправе действовать так, как вы просите? – Helas, сударь, я ничего не могу предложить, кроме моих молитв и уверенности в том, что совершается страшная ошибка. – Каков ваш интерес в этом господине де Леспероне? – Он не господин де Лесперон. – Но поскольку вы не можете сказать, кто он, давайте будем называть его Леспероном, – сказал он, и я мог представить злорадную усмешку, которая сопровождала эти слова. Для того чтобы вы лучше поняли то, что произошло потом, позвольте мне поделиться с вами своими подозрениями, которые уже закрались в мою голову и которые позже переросли в абсолютную уверенность насчет того, как Шательро намеревался поступить со мной. |
