|
При знакомстве, которого было не избежать, соседушка назвал себя: - Граф Плющик-Крашевский... весьма польщен! - Очень приятно, - с вызовом ответил Некрасов. - Герцог лсБандре-дю-Плюсси... "Граф" съехал со двора на следующий же день. Но голубые мундиры решили "вращаться (как говаривал еще Аракчеев) в постоянной деятельности": за стенкой поселился новый сосед, но уже в другом амплуа - в виде рубахи-парня, отставного полковника, пострадавшего от людской корысти и зависти. Этот поступал проще: водил к себе девок, цедил вино из бурдюка, купленного по дешевке, и поминутно заскакивал к Некрасову, заманивая его к себе. - На минутку, на минутку, - умолял он. - Картина незабываемая! Три девки изображают собачек, я им миски с чихирем по углам расставил, они ползают... Неужто вам не любопытно взглянуть? Ведь девки-то - голые! В один из дней Некрасова прочел в "Брачном листке": Уже не жду, но так тяжко расстаться с мечтой об уюте. Хочу найти отзывчивого мужчину. Красота совсем не обязательна, но желательна. Пышная светлоокая блондинка, которую мужчины находят очаровательной, знакомая с кулинарным искусством, имеет в виду предпринять путешествие по Волге. Брак при взаимной симпатии. Дам счастье, только отзовись!.. Некрасов в задумчивости отложил газету. - По Волге... осенью, - сказал он, глядя на потолок. - Не думаю, чтобы это получилось... Он отправился на почту, достал из бумажника истрепанную квитанцию старой телеграммы. - Скажите, пожалуйста, - обратился Некрасов к чиновнику, - не поступало ли письма на этот номер квитанции: ноль тысяча шестьсот тридцать восемь? Чиновник охотно проверил залежавшуюся почту - нет, ничего не обнаружилось. Тогда штабс-капитан присел к столу и тут же составил в "Брачный листок" следующее заявление: Прошлое женщины меня не интересует, авантюристок просят не волноваться. Встретиться лично не могу, связанный службой. Сам я красив, люблю музыку, умею нравиться женщинам. Религия и сословные предрассудки мешать не могут. Отвечайте СКОРЕЕ: почтовая квитанция № 01638, Тифлис. *** Он возвращался домой, когда на мосту через Куру его нагнала извозчичья пролетка, с которой спрыгнул незнакомый прапорщик и, пугливо озираясь, сунул Некрасову в руки плотный увесистый сверток. - Какое счастье, что я вас встретил, - выпалил прапорщик. - Боже мой, выручите... Вы меня знать не можете, но это сейчас не имеет значения. Я прапорщик Николохристо из Тенгинского батальона... Мне о вас говорил Тригони еще в Одессе! Оставив Некрасова со свертком в руках, прапорщик так же быстро исчез, и штабс-капитан огляделся по сторонам. К счастью, на мосту было пустынно. Юрий Тимофеевич надорва-л обертку пакета, в котором, как и следовало ожидать, лежала пачка нелегальщины. - Вот болваны! - выругался Некрасов и, размахнувшись, швырнул пакет в гудящие под мостом водовороты. От моста он свернул в кривую улочку, долго стучал в двери одного дома, пока ему не открыли. - Это вы? - спросил Клюгенау. - Послушайте, барон. - Некрасов отвел прапорщика в сторонку от дома, и весь их разговор происходил посередине узкой улочки. - Скажите, помимо тех доносов Латышева, вы больше ничего не обнаружили в бумагах Пацевича? Клюгенау понимающе кивнул: - Верьте мне. |
