|
Еще раз потрогал эфес и ругнул мошенникагрека. Небрежно отряхнул пыль с новеньких казачьих чикчир. - Пойдемте к столу, барон. Да, кстати, представьте меня господам офицерам, ибо я здесь человек еще совершенно новый. 3 В тесной комнате дорожной харчевни, на пропахших луком и вытертых паласах, поджав под себя ноги, сидели два офицера. Клюгенау подвел Карабанова сначала к громадному кавказцу, на плечах которого лежали погоны подполковника Хоперского полка. На серой черкеске офицера, туго перетянутой в тонкой талии, сверкали газыри чистого серебра, у пояса висела сабля в ножнах из черного рога. Но самое дорогое, что было в его уборе, так это нагайка: рукоять се была в золоте и убрана зернистым жемчугом. - Подполковник Исмаил-хан Нахичеванский, - назвал его Клюгенау, и в ответ Карабанов получил дружеский кивок и белозубую улыбку хана. Второй офицер был в форме армейского врача: узкие погончики топорщились на его мятом мундире, весь он казался разбухшим и рыхлым; багровое лицо его было бугристым и желчным. - Капитан Сивицкий, - хрипло назвал он себя и добавил с ожесточением: - Солдатский эскулап, живодер вашего брата. Желаю попадать ко мне за стол, но не советую попадаться ко мне на стол... Садитесь, поручик, и простите за дурной каламбур. Никогда не отличался остроумием! Карабанов сел. На дворе испуганно заблеял барашек. Исмаилхан вскочил, пробежал по пыльным коврам в мягких, по-кошачьи тихих сапожках. - Двадцать нагаек духанщику! - заорал он в непонятном для Карабанова бешенстве. - Я думал, барашек уже изжарен, а он еще помирает!.. - Я бы, господа, выпил рюмку водки, - раздумчиво признался Савицкий, как видно чем-то недовольный, и посмотрел на свои часы. - Девятый уже... - Врач щелкнул крышкою "мозера". - Никогда смолоду не ждал женщин, и даже сейчас, на старости лет, не повезло. - Не горячитесь, ваше сиятельство, - засмеялся Клюгенау, обратясь к хану, - зато здесь будет прекрасное вино. - А я не гяур, чтобы соблазниться вином, - с презрением откликнулся хан. - Я пью только ангелику! Поворачиваясь на оттоманке с боку на бок, жирный и неуклюжий, Сивицкий смело возразил подполковнику: - Светлейший хан, вы только настаиваете водку на ангслике. но пьете-то все равно водку! Дверь отворилась, и молодая армянка с влажными, печальными глазами, выпятив от усилия круглый живот, внесла на руках винный бочонок. - А вот и наша красавица! - сказал доктор, сошлепывая ладонью со своих брюк пепел сигары. - Натри барбарису да чесноку побольше, - повелел Исмаилхан, добавив что-то по-армянски, и пинком ноги отправил бочонок в дальний угол. Девушка легко выскользнула за двери, и Клюгенау сказал: - Господа, вы, наверное, помните Полонского? - Еще бы не помнить! - гоготнул Исмаил-хан, снова усаживаясь на паласы. - Он был квартирмейстером в Нижегородском полку, когда мы усмиряли восстание в Польше... Ну хоть бы один день я его видел трезвым! - Да нет, подполковник, - сморщился Сивицкий, подмигнув Карабанову, - это не тот. Вы лучше слушайте.". Клюгенау вдохновенно читал: ...Ты шла, Майко, сердца и взоры теша, Плясать по выбору застенчивых подруг. Как после праздника в глотке вина ограду Находит иногда гуляка удалой . |
