|
Как после праздника в глотке вина ограду Находит иногда гуляка удалой .. И неожиданно чистым и сильным голосом Карабанов, подхватив стихи, донес их до конца: Так был я рад внимательному взгляду Моей Майко, плясуньи молодой... - Вы, наверное, это хотели сказать, барон? - спросил он и засмеялся, откровенно довольный. - Да, поручик. Именно это. И это - прекрасно! - Господа! - воскликнул доктор, взглянув на балкон духана. - Казаки ведут кого-то сюда под конвоем... - Вчера, - сказал Клюгенау, поднимаясь, - на Орговском кордоне был пойман контрабандист. Кажется, это он и есть... Контрабандист шел посередине улицы. Его босые вывороченные пятки почти не взбивали душной пыли. На днях он перегнал в Бахреванд стадо овец и переправил в Тебриз дочь русского чиновника, запроданную для гаремов, а на обратном пути попался с тюками английских одеял и хорасанских ковров. Подняв острые плечи, словно орел свои крылья перед взлетом, "ночной гость" шел под конвоем казаков, удивительно прямой и легкий, почти не сгибая ног в коленях; рваный бешмет крутился вокруг длинного тощего тела. - Встретим его, господа, - предложил Исмаил-хан, берясь на нагайку, - как образованные люди... Контрабандиста ввели во двор. Казаки-конвоиры устало облокотились на карабины, хозяин харчевни вынес им ковш с вином. Звали духанщика де Монфор, он был француз и дворянин; Клюгенау успел шепнуть про него, что он видел Кайенну и на плече его выжжено клеймо каторжника. - Черт знает что! - едва поверил Карабанов; Кавказ поражал его своими контрастами: в долинах зацветали яблони, а в горах выли метели, мужикам-казакам услужает французский дворянин, а владетельный хан снисходит до беседы с грязным разбойником. - Вонючий шакал, - ласково спросил хан, - когда мать выкидывала тебя наружу, она озаботилась дать тебе кличку? При упоминании матери контрабандист взвился на дыбы, но казаки с руганью отдернули его назад: - Стой, чернявенький... стой, сын вражий... - Ну? - сказал Исмаил-хан. Ощерив крепкие белые зубы, контрабандист яростно прошипел в ответ: - Хаджи-Джамал... Сын Бамат-оглы-бека! Пальцы рук его, связанных за спиной, судорожно дергались, и казаки, не долго думая, поддали ему по шее - каждый по разу. Потом, присев на корточки возле плетня, каждый деловито достал по чуреку и сделал по первому закусу - страшно большому, голодному. - Ах ты, вшивый курдюк! - заорал Исмаил-хан. - Да я изрублю тебя, как табачный лист! Неожиданно отпрыгнув на шаг, контрабандист вдруг быстро выкрикнул что-то на высоких гортанных звуках. - Что он говорит? - спросил Карабанов. - Джамал-бск сказал сейчас, - пояснил Клюгенау, - что он друг полковника Хвощинского, который комендантом в Игдыре, и что он имеет бронзовую медаль за верную службу нашему царю... - Вы сказали - Хвощинский? - живо спросил Карабанов. - Да. Хвощинский... А что? Поручик передернул плечами: - Нет. Ничего. Так... Из ножен Исмаил-хана с певучим звоном вылетела, мерцая прохладной синевой, кривая чеченская сабля. Подполковник взмахнул ею, выкрикнул: - Врешь, собака! Ты продался Кази-Магоме <Гази-Myхаммед - сын имама Шамиля, один из активнейших его мюридов на Кавказе; после ссылки в Калуге передался на сторону турецкого султана. |
