Как после праздника в глотке вина ограду
Находит иногда гуляка удалой ..
И неожиданно чистым и сильным голосом Карабанов, подхватив стихи, донес их до конца:
Так был я рад внимательному взгляду Моей Майко, плясуньи молодой...
- Вы, наверное, это хотели сказать, барон? - спросил он и засмеялся, откровенно довольный.
- Да, поручик. Именно это. И это - прекрасно!
- Господа! - воскликнул доктор, взглянув на балкон духана. - Казаки ведут кого-то сюда под конвоем...
- Вчера, - сказал Клюгенау, поднимаясь, - на Орговском кордоне был пойман контрабандист. Кажется, это он и есть...
Контрабандист шел посередине улицы. Его босые вывороченные пятки почти не взбивали душной пыли. На днях он перегнал в Бахреванд стадо овец и переправил в Тебриз дочь русского чиновника, запроданную для гаремов, а на обратном пути попался с тюками английских одеял и хорасанских ковров.
Подняв острые плечи, словно орел свои крылья перед взлетом, "ночной гость" шел под конвоем казаков, удивительно прямой и легкий, почти не сгибая ног в коленях; рваный бешмет крутился вокруг длинного тощего тела.
- Встретим его, господа, - предложил Исмаил-хан, берясь на нагайку, - как образованные люди...
Контрабандиста ввели во двор. Казаки-конвоиры устало облокотились на карабины, хозяин харчевни вынес им ковш с вином.
Звали духанщика де Монфор, он был француз и дворянин; Клюгенау успел шепнуть про него, что он видел Кайенну и на плече его выжжено клеймо каторжника.
- Черт знает что! - едва поверил Карабанов; Кавказ поражал его своими контрастами: в долинах зацветали яблони, а в горах выли метели, мужикам-казакам услужает французский дворянин, а владетельный хан снисходит до беседы с грязным разбойником.
- Вонючий шакал, - ласково спросил хан, - когда мать выкидывала тебя наружу, она озаботилась дать тебе кличку?
При упоминании матери контрабандист взвился на дыбы, но казаки с руганью отдернули его назад:
- Стой, чернявенький... стой, сын вражий...
- Ну? - сказал Исмаил-хан.
Ощерив крепкие белые зубы, контрабандист яростно прошипел в ответ:
- Хаджи-Джамал... Сын Бамат-оглы-бека!
Пальцы рук его, связанных за спиной, судорожно дергались, и казаки, не долго думая, поддали ему по шее - каждый по разу. Потом, присев на корточки возле плетня, каждый деловито достал по чуреку и сделал по первому закусу - страшно большому, голодному.
- Ах ты, вшивый курдюк! - заорал Исмаил-хан. - Да я изрублю тебя, как табачный лист!
Неожиданно отпрыгнув на шаг, контрабандист вдруг быстро выкрикнул что-то на высоких гортанных звуках.
- Что он говорит? - спросил Карабанов.
- Джамал-бск сказал сейчас, - пояснил Клюгенау, - что он друг полковника Хвощинского, который комендантом в Игдыре, и что он имеет бронзовую медаль за верную службу нашему царю...
- Вы сказали - Хвощинский? - живо спросил Карабанов.
- Да. Хвощинский... А что?
Поручик передернул плечами:
- Нет. Ничего. Так...
Из ножен Исмаил-хана с певучим звоном вылетела, мерцая прохладной синевой, кривая чеченская сабля. Подполковник взмахнул ею, выкрикнул:
- Врешь, собака! Ты продался Кази-Магоме <Гази-Myхаммед - сын имама Шамиля, один из активнейших его мюридов на Кавказе; после ссылки в Калуге передался на сторону турецкого султана. |