|
- Уже и пошалить нельзя... Попадись мы им, так наших-то голов сколько бы покатилось?.. На рассвете (чужой рассвет, он призрачный и жуткий) всадники поднялись на высокую гору. Перед ними, рассеченный надвое узкой рекою, разбросанный среди скал и садов, открылся затаенный турецкий город. Дома лепились по уступам, так что крыша одного была двором дома соседнего, и уже паслись на крышах козы, но вокруг стояла тишина, и цветные мечети величаво вперяли столбы минаретов в чистое утреннее небо. - Вон и крепость сама, ваше благородие, - подсказал урядник. - Видите, по-над городом стоит. Балкончики-то ишо висят над речкой... Карабанов опустил бинокль: - Что же будем делать? - Городишко брать сейчас надобно, - посоветовал Трехжонный. - Пока народец ихний не проснулся. А коли потом въедешь, так людишки выпрут на улицы, где и двум собакам без драки не разойтись, - тогда сотне, ваше благородие, идти в строю тесно будет. Карабанов нервно крутился в седле: - Спроси казаков, урядник, что они думают? Трехжонный повернулся в седле, засмеялся: - Станишные, его благородие знать хочет: не жалко ли вам невестушек да лапушек своих ненаглядных? - Куды там! - резко подмахал Дениска, как всегда кстати. - Ежели трусить, так невеста в девках помрет. - А ежели и убьют меня, - закончил старый Егорыч, - так слава те, господи, хоть со своей язвой развяжусь... В полной тишине, выровняв пики и гордо подбоченясь, въехала сотня в пустынный город. Ветви деревьев хлестали по лицам. Звенели струи родниковой воды, падавшие с гор в каменные корыта. Бродячие собаки, спавшие в пыли посреди дороги, лениво вставали, уступая коннице. Но всем своим существом, всей спиною, грудью и затылком Карабанов чувствовал, как из каждой щели за ними следят чьи-то недобрые глаза. И эти невидимые взгляды казались ему страшнее винтовочных выстрелов. А тишина давила, было в ней что-то нехорошее и мучительное, и, чтобы разрушить ее одним разом, поручик сказал: - Братцы, давайте песню! - Какую? Мы могим. - Самую громкую, - ответил Карабанов. 5 Восточный город не представляет прелести, ибо города Востока (в том числе и Константино поль) кажутся прекрасными, пока вы не ока зались в их пределах... П. А. Чихачев. Письма о Турции Баязет вроде уже смирился со своей участью. И когда Штоквиц въехал в город, по улицам расхаживали чалмоносцы, в духанах шумели жаровни, из кофейных лавок тянуло вонью и привычным дымом, брадобреи в цирюльных мылили правоверным головы. Правда, из женщин показывались только армянки, жены же турок глядели на казаков лишь из древных щелей, дивясь неслыханной смелости армянок. Въехав на площадь майдана, Штоквиц прокричал наугад: - Ключ! Мне нужен ключ от ворот Баязета... Несколько минут ожидания - и ему принесли ключ. Посмеиваясь, он сунул его за голенище сапога. Баязет, таким образом, пал перед русскими знаменами без пролития капли крови... Ворота дворца-цитадели с тяжким скрежетом распахнулись, и над башнями древнего замка взвилось русское знамя. Громыхнули с бастионов орудия, салютуя флагу, и тут все заметили, насколько чудовищен и страшен был этот гром. |
