|
В упряжках лафетов падали от усилий кони; в темноте, словно тяжелые утюги, летала сырая казацкая матерщина; люди хватались за спицы колес, впрягали себя в лямки, спасая орудия от бешеного разгона под уклон обрыва. - Осторожней, ребятки, - покрикивал майор Потресов, - не сверни прицелы, за спицы держи... Наконец спуск закончили, и войска расположились к ночлегу. Каша начинала бурлить в котлах, а солдаты, попадав на землю и обняв винтовки, уже спали как мертвецы, без сновидений и бреда. В своей упряжи чутко дремали кони, только бродили во тьме сторожевые пикеты да в сторону Баязета смотрели заряженные гранатами ракетные станки... Карабанов тоже спал, намотав на руку поводья своего Лорда, когда его разбудил Тяпаев: поручика звал к себе полковник, Хвощинский сидел возле костра, прихлебывая чай, а рядом с ним. в равном своем бешмете, лежал Хаджи-Джамал-бек; полковник кивнул лазутчику, и черкес, надвинул папаху, уполз куда-то в темноту, чтобы не мешать разговору офицеров. - Извините, что разбудил, поручик, - сказал Хвощинский. - Сейчас вы поднимите свою сотню... - Как я ее подниму, господин полковник, если люди и лошади валятся с ног? - огрызнулся Андрей. Хвощинский постучал карандашиком по разложенной на коленях карте; хромая нога его была уродливо отставлена в сторону. - Видите ли, господин поручик, - спокойно ответил он, - ваша давняя дружба с моей супругой еще не дает вам права дерзить мне. Если же вы не склонны уважать меня как человека, то можете обратить внимание на мои погоны: я их надел, когда вы еще набирались терпения появиться на свет! - Простите, господин полковник. - Итак, будьте любезны поднять свою сотню. А теперь смотрите сюда, - полковник раскатал перед ним карту. - Вот дорога на Каракилис, здесь начало истоков Евфрата. Хаджи-Джамал-бек сказал мне, что через суннитский аул Ак Сют-су можно вломиться сразу на Баязет. Ваша сотня и попробует это сделать... Далее! - продолжал Хвощинский. - Ежели попадетесь в засаду, можете отступить вдоль Евфрата на Зейдекан. Там вас выручит генерал Тер-Гукасов, который сейчас идет на Алашкерт... Встать от этого жаркого костра, сразу вот так взобраться в седло и, будучи в первом ряду, повести сотню в ночь, по чужим неведомым тропам, - нет, это было слишком неожиданно: Карабанов ощутил какой-то холодок возле сердца, и ему стало страшно отрывать себя и свою сотню от всего эшелона. - Очевидно, - сдишгоматничал он, уставясь в огонь, - турки, господин полковник, уже готовы к сдаче Баязета, а тогда зачем же мне... - Нет! Совсем не готовы. - Простите, но почему? - Хотя бы потому, - пояснил Хвощинский, - что гарем паши остался еще в Баязете. Так что будьте мудры и осторожны. Если же на ваших глазах гарем станут вывозить из города, не препятствуйте. Боже вас сохрани! Иначе погибнете... - Первая сотня остается здесь? - спросил Карабанов, завидуя Ватнину. - Да. Я послал бы Ватнина, но... Согласитесь, что, при всех его достоинствах как офицера, он неспособен быть дипломатичным. А вы же ведь человек придворный, светский, - закончил полковник с улыбкой. - Хорошо. - Карабанов встал. - Я пойду! - Постойте... Не вздумайте по горячности вступать в Баязет с двух сторон, - строго наказал Никита Семенович. - Покорить азиата можно только в том случае, если оставите ему лазейку для отступления. Иначе он напялит папаху на глаза, кинжал - в одну руку, шашку - в другую, и тогда вам, Карабанов, придется скверно. |
