Во-первых, никто не называет их местами для разборки, как это было в начале их существования. Они официально переименованы в заготовитель­ные лагеря.

Во-вторых, их специально размещают в местах, где пейзаж особенно хорош, очевид­но, чтобы напомнить постояльцам о том, как важно и утешительно смотреть на жизнь, как на картину, целиком, вместо того чтобы кон­центрироваться на одной незначительной де­тали.

В-третьих, за окружающим ландшафтом тщательно следят, как за природным заповед­ником, и высаживают, если это необходимо, определенные растения, благодаря которым пейзаж расцвечивается яркими пастельными тонами с минимальным содержанием красно­го, так как этот цвет, с точки зрения психоло­гии, ассоциируется со злобой, агрессией и, как следствие этих проявлений человеческой нату­ры, с кровью.

«Хэппи Джек», близ живописного одно­именного городка в штате Аризона, может по праву считаться образцом для подражания. Именно таким и должен быть заготовитель­ный лагерь. Он расположен на склоне горы в сосновом лесу, на севере штата. Из окон зда­ния открывается захватывающий вид на окре­стные леса, за которыми на западе встают ве­личественные Седонские горы. Без сомнения, именно пейзаж привлек внимание людей, ра­ботавших на лесозаготовках в двадцатом веке и основавших здесь город. Название говорит само за себя.[1]

Стены в спальне для мальчиков окрашены в светло-голубой цвет с зелеными прожилками. В интерьере спальни для девочек преобладает лавандовый цвет с вкраплениями розового. Ра­ботники одеваются в комфортную, неброскую униформу, состоящую из удобных шорт и гавай­ской рубахи, и лишь хирурги из медицинского блока носят одежду, предписанную их профес­сией, но даже их халаты не синего, а ярко-желтого цвета.

Территория огорожена забором из колю­чей проволоки, тщательно скрытой за живой изгородью из аккуратно подстриженных кус­тов гибискуса. Каждый день к фасаду здания подкатывают битком набитые автобусы с вновь прибывшими, но выезжают они всегда через задние ворота, чтобы не привлекать вни­мание к пустоте в салоне.

Как правило, подростки гостят в лагере не более трех недель, хотя срок может ме­няться в зависимости от группы крови и по­требности в тех или иных органах. Как и в обычной жизни, никто не знает, когда наста­нет его час.

Время от времени, несмотря на профессио­нализм и сердечное отношение сотрудников ла­геря, происходят демарши. На этой неделе бун­тарские настроения вылились в появление на стене медицинского блока граффити в виде над­писи: «ВЫ НИКОГО ЗДЕСЬ НЕ ОДУРАЧИТЕ».

***

Четвертого февраля в лагерь под конвоем полиции привозят троих новичков. Двоих без всяких церемоний отправляют в приемник-распределитель, как и всех вновь прибывших. Третьего же заставляют пройти по всему лаге­рю, мимо спален, вдоль полей для игры в фут­бол и волейбол и по всем остальным местам, где чаще всего собираются подростки.

На ногах у парня кандалы, связанные между собой цепью, которая соединена с наручника­ми. Коннору приходится семенить, как стари­ку, согнувшись чуть ли не пополам. По обеим сторонам от него шагают вооруженные поли­цейские, впереди и сзади еще двое. Обычно в лагере царит безмятежный покой, но этот слу­чай — исключение. Время от времени особенно опасного беглеца отделяют от толпы вновь прибывших, чтобы публично унизить перед другими, и лишь после этого позволяют стать рядовым жителем лагеря. Как правило, после этого беглец поднимает мятеж, и его досрочно, через два или три дня после прибытия, отправ­ляют в медицинский корпус на разборку. Его история служит примером остальным: играйте по правилам, или ваше пребывание здесь ока­жется очень, очень коротким. Никто об этом напрямую не говорит, но все ясно и без слов.