Он предложил руку – в четвертый раз, и вновь Ричардс отверг ее. Все же он помедлил.

– Что если я поднимусь наверх? – он указал кивком головы на потолок и восемьдесят этажей над ним. – Кого мне убивать там, наверху? Кого мне убить, если я доберусь до самого верха?

Киллиэн мягко рассмеялся и нажал кнопку рядом с лифтом, двери раздвинулись.

– За что вы мне нравитесь, Ричардс, – вы широко мыслите.

Ричардс вошел в лифт. Двери стали сближаться.

– Затаитесь, – повторил Киллиэн, и Ричардс остался один.

У него перехватило дыхание, когда лифт ринулся вниз.

Мелкий дождь принес в город ранние сумерки. Огни загадочно мерцали в темноте, а люди, идущие по Рэмпарт Стрит в тени Здания Игр, казались бесплотными тенями, так же, как и сам Ричардс. Он глубоко вдохнул влажный, с привкусом серы воздух. Было приятно, несмотря на привкус. Казалось, что он только что вышел из тюрьмы на волю, а не из одной сообщающейся камеры в другую. Воздух – это хорошо. Воздух – это прекрасно.

Держитесь поближе к своим, сказал Киллиэн. Конечно, он был прав. Не нужно быть Киллиэном, чтобы понимать это. Или сознавать, что самая жаркая охота будет в Ко-Оп Сити, как только закончится передышка, но к этому времени он будет за горами и далеко отсюда.

Он прошел три квартала и помахал такси. Он надеялся, что Фри-Ви в машине будет сломан – как в большинстве из них, – но этот был в рабочем состоянии и включен на канал А-1, где ярко светились заключительные кадры «Бегущего». Дерьмо.

– Куда, приятель?

– Робард Стрит.

Это было в пяти кварталах от его цели; когда такси подбросит его, он сядет на экспресс в обратном направлении, чтобы доехать до Моли.

Такси прибавило скорость, древний газовый мотор звучал какофонией из канонады выхлопов и разнообразных шумов. Ричардс откинулся назад на виниловые подушки, где тень казалась гуще.

– Эй, я тебя только что видел на Фри-Ви! – воскликнул таксист. – Ты тот тип, Причард.

– Причард. Верно, – безропотно согласился Ричардс. Здание Игр уменьшалось за их спиной. Психологическая тень тоже, казалось, уменьшалась в его душе, несмотря на неудачу с таксистом.

– Черт возьми, у тебя есть яйца, приятель! Говорю тебе. Честное слово, есть. Они убьют тебя, знаешь? Убьют, мать твою. У тебя и вправду есть яйца.

– Верно. Даже два. Как и у тебя.

– Даже два, – повторил таксист. Он был в экстазе. – Черт возьми, здорово! Смачно! Не возражаешь, если я расскажу жене, что подвез тебя? Она кипятком ссыт от этих Игр. Мне бы тоже настучать, только, черт возьми, кто меня послушает. Таксисту нужен хоть один свидетель. Никто не видел, как ты влез – вот непруха!

– Обидно, – сказал Ричардс. – Жаль, что ты не можешь помочь убить меня. Может, мне записку оставить, что я был здесь?

– Черт, можешь? Это было б…

Они как раз пересекли Канал.

– Выпусти меня здесь, – резко оборвал Ричардс. Он вытащил нью-доллap из конверта, врученного ему Томпсоном, и бросил его на переднее сиденье.

– Фу ты, чего я сказал? Я и не думал…

– Нет, – сказал Ричардс.

– Ну что, не дашь записку…

– Обожрешься, вонючка.

Он стремительно выпрыгнул и пошел по направлению к Драммонд Стрит. Ко-Оп Сити, как огромный солдат, поднимался в сгущающейся темноте перед ним. Крик таксиста все еще преследовал его:

– Тебя скоро достанут, мать твою так!

Моли был владельцем ссудной кассы на Док Стрит, где – будь у тебя достаточно баксов, чтобы швыряться ими, – каждый мог купить специальную полицейскую дубинку, автомат с полным запасом патронов, противотанковое ружье, героин, Пуш, кокаин, маскировочные средства, искусственную бабу из стирофлекса или настоящую шлюху, если ты слишком измотан, чтобы пользоваться стирофлексовой, адреса нескольких подпольных казино, адрес Клуба Извращений и еще сотню других запрещенных вещей.