Думаете, я умираю? Не тут-то было. На самом деле я лежу на полу и потешаюсь.

Обожаю аферы и сам себя за это ненавижу. Ненавижу, когда от прилива адреналина захлестывает головокружительная радость. Я не очень хороший человек.

Но как чертовски приятно обставить Антона и Баррона.

Чьи-то шаги.

— Лила, прости, — умоляет Антон. — Я знаю...

— Тебе следовало убить меня тогда.

Кто-то дотрагивается до плеча, и я еле сдерживаюсь, чтобы не дернуться. Шероховатые пальцы нащупывают пульс на шее. Этот кто-то без перчаток. Отсутствие пульса подделать невозможно, а если он расстегнет рубашку, то обязательно увидит провода.

— Ну ты и пройдоха, Кассель Шарп, — шепчет дедушка.

«Рожица смазливая, а самого черта обдурит». Сдерживаю довольную улыбку.

— Отдай пистолет, — требует Антон.

Рискую чуть-чуть приоткрыть глаза. У него в руке нож.

— Ты не выстрелишь.

— Повернись к раковине!

Он роняет нож и выбивает оружие у нее из рук. Пистолет скользит по полу, Лила и Антон одновременно бросаются за ним, но племянник Захарова оказывается первым. Пытаюсь встать, но дедушка крепко меня держит.

Антон поднимает пистолет и трижды стреляет ей прямо в грудь.

Лила шатается, но проводов на ней нет — так что не получается ни крови, ни выстрела, «пули» отскакивают и катятся по полу.

Мы раскрыты.

Антон непонимающе смотрит на нее, на оружие в своей руке, на меня. Я широко открываю глаза.

— Я тебя убью! — рычит племянник Захарова и отбрасывает фальшивый пистолет с такой силой, что от удара раскалывается кафельная плитка.

Дело плохо.

Между нами встает дедушка, я пытаюсь оттолкнуть его в сторону. Но тут в неожиданно наступившей тишине с другого конца туалета слышится голос:

— Достаточно.

Захаров, пошатываясь, поднимается на ноги и мотает головой, разминая затекшую шею. Антон шарахается, как будто увидел привидение. Остальные не двигаются.

— Ты разыграл меня, — неуверенно говорит Баррон, наставив на меня палец.

— Все вы тут играете в игрушки, — усмехается Захаров. — Точно как в детстве. Размахиваете водяными пистолетиками.

— Но почему... Как вы узнали? — запинается Антон. — Почему притворялись?

— Никогда бы не поверил, — морщится тот, — что ты, Антон, предашь семью, захочешь убрать меня. Я же именно тебя собирался сделать наследником.

Он оглядывается на дедушку:

— Получается, никто больше не ценит семейные узы?

Дед молча переводит взгляд с меня на брата. Антон делает два шага по направлению к дяде. Лицо у него перекосилось. Баррон подбирает нож и вертит его в руках, выкидывая и вновь убирая лезвие. Я перекатываюсь на бок, поскальзываюсь в луже фальшивой крови и наконец умудряюсь подняться на колени.

— Вам не уйти отсюда живым, — говорит Антон дяде и делает Баррону знак рукой.

У меня в рукаве остался последний козырь, зато какой. Встаю. Точно как тогда, на крыше Смит-холла — стоит чуть оступиться, и ты покойник.

— Я тебя не боюсь. — Захаров смотрит на племянника. — Чтобы вот так убить человека, требуется мужество. У тебя кишка тонка.

— Заткнись. Баррон, отдай нож. Я покажу ему.

Лила бросается к Антону, но Захаров успевает схватить дочь за руку.

— Я убью тебя! — кричит Лила двоюродному брату, губы скривились в презрительной усмешке, в глазах тлеет огонь.

Баррон улыбается и наставляет клинок на Антона.