|
Далеко идти не пришлось – дом Барбареско находился на узенькой улочке сразу за собором. Стражники громко постучали в окованную железом входную дверь, и сверху отозвался дрожащий голос, поинтересовавшийся причиной столь неурочного визита. – Племянник его светлости вернулся домой! – рявкнул старший. – Открывайте скорее! Наверху раздалось невнятное бормотание, а затем уже другой голос, более низкий и уверенный, ответил им: – Какой еще племянник? В такой час я не жду никакого племянника! Но Белларион был готов к подобному опровержению. – Он сердится на меня, – объяснил он. – Я ведь обещал поужинать вместе с ним. И, вскинув голову, он прокричал: – Умоляю тебя, дядюшка, не оставляй меня на улице. Хоть я и припозднился, но впусти меня, и я все, все объясню. И принеси дукат наградить этих достойных воинов, – добавил он. – Я обещал им дукат, но у меня только половинка дуката, лишь одна половинка, – имитируя пьяную настойчивость, повторил он. – А что такое половинка дуката? Все равно что сломанная монета. Стражники только усмехнулись его причудливой речи. Наверху, очевидно, задумались, затем все тот же низкий голос произнес: «Подождите», и вслед за этим они услышали звук захлопнувшегося окна. Вскоре заскрипели засовы, тяжелая дверь распахнулась, и их взорам предстал коренастый человек с красным мясистым лицом, крючковатым носом и живыми голубыми глазами под изогнутыми дугой черными бровями. Он был в лилового цвета ночной рубахе и в руке держал свечу. – Дорогой дядюшка, я приношу свои глубочайшие извинения, – начал Белларион. – Конечно, мне нельзя было задерживаться, но если бы не эти славные парни, я появился бы еще позже. Будь добр, дай им дукат, и пускай они идут с Богом. Его светлость, казалось, ничуть не удивился и мгновенно уловил линию поведения, предложенную Белларионом. – Благодарю вас, мессер, – обратился он к старшему стражнику, – за вашу заботу о моем племяннике. Он совсем недавно в наших краях. С этими словами он вложил монету в жадно раскрывшуюся ладонь стражника, а затем, встав чуть в сторонку, добавил: – Ну заходи, племянничек. Но когда дверь затворилась и скрыла их от глаз нежелательных свидетелей, манеры синьора резко изменились. – Кто вы, черт побери, и что вам надо? – Если вы сами уже не ответили на этот вопрос, то никогда не спустились бы вниз и не расстались бы со своим дукатом, ваша светлость, – улыбаясь во весь рот, с облегчением проговорил Белларион. – Для стражи – я ваш племянник, приехавший погостить в Касале, а чтобы вы случайно не выдали меня, я намекнул о половинке дуката. – Какая находчивость с вашей стороны, – усмехнулся синьор Барбареско. – Но кто вас прислал? – О Боже! Опять вы задаете ненужный вопрос! Ну конечно же, принцесса Валерия. Глядите! – он извлек разломанную половинку дуката и протянул ее Барбареско. Его светлость взял монету и, подержав около свечи, прочитал выбитую на ней половинку даты. Затем, вернув ее Беллариону, пригласил его следовать за ним. Они прошли наверх, в мезонин, в длинную комнату с низким потолком, на стенах которой в беспорядке висели потрепанные и грязные гобелены, а пол, казалось, не мели неделями. Его светлость зажег пук свечей в свинцовом подсвечнике, придвинул кресло к столу с лежащими там в беспорядке письменными принадлежностями и предложил своему гостю сиденье напротив себя. – Как вас зовут? – спросил он. – Белларион. – Я ничего не слышал о вашей семье. – И я тоже, но это не имеет сейчас значения. |
