– Понятно.

Сидящий рядом с Тодороку сыщик Симура нервно уточнил:

– Сэнсэй, давайте лучше по сути. Тамаки в конце концов объяснила, в чем дело?

– Вот‑вот, именно так стремительно мне и следовало тогда действовать… Надразнившись всласть, Тамаки наконец сказала, что знает смысл слов, о которых я ее как‑то спрашивал.

– О каких словах вы ее спрашивали?

– «Белое и черное».

– Белое и черное?..

Все взгляды обратились на Киндаити.

– Киндаити‑сэнсэй! – Тодороку навалился грудью на раскроечный стол. – Так что же они значат, эти слова?

– Вот этого‑то я и не услышал. Она ничего конкретного так и не сказала. Заявила, что по телефону объяснить не может, но похоже, жалко ей было прямо так взять и все выложить. Судя по тому, как девочка при этом хихикала, либо эти слова означают что‑то не очень приличное, либо она о них узнала при несколько необычных обстоятельствах. Мне показалось, что здесь и то, и другое.

– Говорите, хихикала? – Ямакава досадливо поморщился. – Значит, ее не напугало то, что она узнала тайну преступника?

– По телефону я не очень разобрался, но, видимо, она не считала, что эти слова напрямую связаны с преступником. Что‑то здесь очень странное, она весь разговор посмеивалась.

– Белое и черное? – сыщик Симура принялся раздраженно теребить волосы. – Что же она имела в виду? Ну вот мы, например, говорим между собой – он черный  или он белый . А что еще? Я уж много чего думал. В сумо, например, победитель – белая звезда , проигравший – черная звезда . В сёги фишки тоже – есть белые, есть черные. Я даже выражение «глаза выпучить», и то припомнил.

– А я про Мидзусиму думал – живопись есть такая, черно‑белая, – грустно усмехнулся Ямакава. – Сэнсэй, так чем же этот разговор закончился?

– В общем, она сказала, что по телефону объяснить не может и хочет встретиться. Я предложил сделать это сразу в тот же вечер, но она ответила, что можно и завтра – значит, не считала, что это срочно. А только я собрался спросить, откуда она звонит, она тут трубку и повесила. Минут десять мы с ней проговорили, вполне достаточно, чтобы преступник учуял, – с горечью закончил Киндаити.

Чуть раньше на улице зазвучала флейта. Кто‑то наигрывал мелодию «Старина Черный Джо». Киндаити понял, что пришел Уцуги Синсаку.

Приезд медэксперта и скорой помощи довел жителей Хинодэ чуть ли не до судорог. День был рабочий, и народу было не так много, как в то воскресенье, когда обнаружили тело Судо Тацуо, но потрясение оказалось несравнимо сильнее.

Убийство Судо произошло одновременно с убийством Катагири Цунэко, его тело нашли с опозданием. Само преступление было совершено двадцатью днями раньше. Мысль о том, что преступник, скорее всего, бежал и теперь уже где‑то далеко, действовала успокаивающе.

Теперь же ситуация была совсем иная.

Еще вчера в девять вечера Миямото Тамаки жила здесь в Хинодэ, а сегодня утром ее нашли жестоко убитой. Значит, преступник еще где‑то поблизости. Более того – это не Нэдзу Гоити и не Итами Дайскэ, ведь оба они сидят в камере предварительного заключения.

Да уж, вечерние выпуски наверняка все как один возьмут под прицел это происшествие! Тодороку представлял себе, что они понапишут, и голова у него шла кругом.

– Черт побери!

Под моросящим дождем они направлялись вместе с медэкспертом к месту происшествия. Тодороку обернулся, собираясь что‑то сказать Киндаити, и обнаружил, что того нет.