– Э? А где же сэнсэй?

– Его тут журналист сцапал и теперь мучает.

– Ну‑ну, – Тодороку досадливо прищелкнул языком. Пройдя берегом, они углубились в лес.

Киндаити Коскэ в это самое время прятался от дождя в компании Уцуги Синсаку в импровизированном укрытии на пустыре рядом с Хинодэ.

По всей видимости, здесь тоже собирались что‑то строить. Стройматериал уже завезли, и он грудой лежал на пустыре. Укрывшись за ним от людских глаз, Киндаити просматривал записи, которые передал ему журналист.

– Значит Хитоцуянаги Тадахико в конце войны служил в Центральном Китае?

– Да. Больше того – у меня там отмечено, что его командиром был именно Нэдзу Гоити.

– Так. А связи с женщинами?

– Посмотрите на эти фото.

Уцуги протянул ему три карточки, и при взгляде на них у Киндаити екнуло сердце.

На каждой из трех фотографий была женщина тридцатидвух‑тридцати пяти лет: скромно причесанная дама, по виду из достойного семейства среднего класса.

Она была сфотографирована по пояс, и о фигуре судить было невозможно, но что‑то в ней проскальзывало знакомое, напоминающее портрет хозяйки «Одуванчика», выполненный художником Мидзусимой.

– Это кто?

– Ёко, бывшая супруга господина Хитоцуянаги. Умерла три года назад… Нет, скажем точнее – считается, что умерла. Единственное, что удалось раздобыть.

– Что значит – «считается, что умерла»?

– А вот…

Уцуги Синсаку достал из портфеля лист старой газеты. Взгляд Киндаити выхватил обведенную красным карандашом заметку в разделе социальных новостей.

«Яхта с супругой адвоката потерпела крушение.

Тело съедено акулами?»

«Осака Майаса Симбун» от 26 июля 1957 года, местный выпуск города Кобэ. Содержание крайне лаконичное. Дававший информацию корреспондент и представить себе не мог, что несколько лет спустя это происшествие получит свое продолжение где‑то на окраине Токио и будет связано с тройным убийством.

Адвокат Хитоцуянаги Тадахико имел виллу на берегу залива Сума (сам он тогда еще не был депутатом парламента, иначе случай этот освещался бы, вероятно, более широко).

25 июля 1957 года часов в пять вечера супруга адвоката Ёко, живущая в жаркое время года на вилле, вместе с двумя своими приятельницами каталась на яхте. С судном что‑то произошло, и оно перевернулось довольно далеко от берега. Подруг Ёко удалось благополучно спасти, сама же она исчезла. Поскольку в тех местах водятся акулы, в заметке высказывалось опасение, что тело пропавшей могло быть съедено.

– То есть факт смерти так и не был установлен?

– Да. Вот еще газеты с более поздними публикациями, но в них ничего существенного. А я переговорил с ребятами из местного отделения газеты и выяснил: яхта была неисправна. В связи с этим ходили определенные подозрения, не было ли все это подстроено. И не сам ли Хитоцуянаги это подстроил – такие разговоры тоже ходили.

– У них что, было не все гладко в супружеских отношениях?

– Не то, чтоб они не ладили, но по слухам Ёко частенько, ссылаясь на слабое здоровье, уезжала из города и жила безвылазно в Сума, то есть супруги много времени проводили порознь.

– У них есть общие дети?

– В 1942 году родилась девочка, назвали Катико. Единственный ребенок. Вскоре после ее рождения Хитоцуянаги был призван в армию и уже до конца войны не возвращался.

– Если она 1942 года, – прикинул Киндаити, – то ей сейчас по традиционному счету девятнадцать, а в то время было шестнадцать, верно?

– Выходит, так.