– Во‑во, именно так и есть! Она‑то тут как раз первой из первых была. Не женщина, а всем лисам лиса!

– Да это… это… Да вы просто влюбились в нее, а она вас отвергла! Вот вы теперь потому и…

Внезапно Тамаки, словно испугавшись, спряталась за Дзюнко и, прерывисто дыша, резко обернулась к Киёми:

– Киёми‑тян, а ты почему молчишь, когда господин Итами такое говорит? Ведь хозяйка так тебя любила!

На губах Киёми появилась слабая улыбка:

– Я решила теперь не говорить вообще ничего. И очень раскаиваюсь, что тогда так повела себя.

– Это как ты себя повела?

– Тамаки, довольно. Замолчи!

Дзюнко заслонила спиной обеих девушек:

– Господин Итами, позвольте спросить…

– Ну‑ну?

– Вы только что сказали про здешнюю хозяйку, что она всем лисам лиса, – вы что, знаете за ней дурное?

Дзюнко это действительно очень интересовало. Никому, даже своему мужу она не рассказывала о том, что сама в глубине души называла Катагири Цунэко не просто «мадам», а «мадам Икс» – для нее это была женщина‑загадка.

Катагири Цунэко была очень красива. Выглядела она ненамного старше Дзюнко – ей можно было дать тридцать шесть – тридцать семь, хотя скорее всего она была старше. Мадам относилась к тому типу женщин, которых лучше всего характеризуют слова «изящество» или «элегантность». Хрупкая на вид, она обладала таким характером, что самой Дзюнко до нее было далеко.

Дзюнко с начала июля дважды в неделю ходила к ней учиться швейному делу. Естественно, ее заинтриговала эта красивая, и притом одинокая женщина. При всяком удобном случае, Дзюнко пыталась как бы ненароком разузнать у нее что‑нибудь о ее прошлом, но владелица ателье от этих разговоров уклонялась категорически.

В середине сентября Дзюнко, ходившая сюда уже два месяца и решившая, что отношения у них сложились достаточно теплые, снова начала свои расспросы, которые незаметно для нее самой стали слишком настойчивыми. И тогда мадам, которая прежде в таких случаях с улыбкой переводила разговор на другую тему, осадила ее с едким сарказмом.

У Дзюнко было ощущение, что в бок ей всадили кинжал. Ее ошеломило, с какой легкостью и непринужденностью из уст этой прелестной, изысканной женщины вылетели ядовитые слова. При этом мадам Катагири Цунэко не потеряла самообладания и продолжала с улыбкой строчить на машинке.

С тех пор Дзюнко начала думать, что хозяйка ателье не так проста, как кажется. Тогда‑то она и стала называть про себя эту женщину «мадам Икс». Женщина с темной стороной…

– Господин Итами, вы знаете какие‑нибудь подробности о жизни Катагири‑сан?

– Знаю‑знаю, да только таким девчонкам, как вы, рассказывать не собираюсь. Вот спустятся сверху те, из полиции, я им и выложу про нее правду. О! Легки на помине!

Скрипя ступенями плохо построенной лестницы, со второго этажа спустились все трое – Тодороку, Киндаити и Ямакава.

– Баа, Огата‑кун, то есть нет, теперь Судо‑кун? Вот ведь где довелось встретиться!

Тодороку остановился у мастерской, приветливо глядя на Дзюнко. В уголках его глаз собрались морщинки, и весь вид свидетельствовал о симпатии к этой молодой женщине.

Всегда приветливая, Дзюнко решила вести себя сдержанно. Она потупилась:

– Давно не встречала вас, господин старший инспектор. А теперь вот такое несчастье…

– Да‑а, странное совпадение. Но знаешь, мы как раз сейчас говорили с Киндаити‑сэнсэем: повезло нам, что ты здесь живешь. Может, придется за помощью обратиться, так ты уж не откажи.

– Если смогу чем‑либо помочь.

– Ну, для начала представь нам этих людей.