Начав свою тираду достаточно самоуверенным тоном, Дзюнко постепенно распалилась, и ее пылкая речь понеслась, как огонь, пожирающий промасленную бумагу. Под конец ей стало неловко, и она, прижав пальцы к вискам, горько вздохнула:

– Как ни оправдывайся, все равно без толку. Сэнсэй, в этом письме написана правда.

– Стало быть, Тат‑тян, про которого ты сейчас говорила, то есть Судо Тацуо, – это твой нынешний супруг?

– Ага.

– Прости, пожалуйста, а чем он занимается?

– Агент по подписке в страховой компании. Конечно, он стеснительный до невозможности, но дела у него идут. Может, потому что он к людям всегда с почтением. Да только оклад у него фиксированный – говорить не о чем. Ясно было, что так нам на жилье не заработать, вот я и пошла на хитрость.

– Сколько ему лет?

– Он на два года меня моложе. Потому‑то его родители и были против нашего брака. Да и прошлое у меня тоже…

– А тебе сколько, извини за бестактность?

– Хотелось бы сказать, что вопрос невежливый, но сколько есть, столько есть, ничего не поделаешь. Уже две тройки. То есть тридцать три, если по‑старому считать. Сэнсэй, я потому и заторопилась. Вы же сами знаете, по характеру я не ночная бабочка. А Тат‑тян – он такой чистый, искренний. Я изо всех сил старалась ему хорошей женой стать. Да все напрасно.

Раскаяние, звучавшее в ее голосе, говорило о том, что по своей сути эта молодая женщина принадлежала к тем, кто продолжает ощущать в себе кровь прежних поколений.

– А вот на всякий случай, ответь‑ка: директор фармацевтической фирмы Q, о котором говорится в письме, господин Х.К. – это не Хибики Кёскэ?

– Ой! Сэнсэй, вы знаете Хибики Кёскэ?!

– Встречал пару‑тройку раз, когда мы со старшим инспектором Тодороку хаживали к вам в бар. Он же твоим патроном был, всегда Харуми‑тян спрашивал.

Бар «Три Экс» относился к заведениям достаточно высокого уровня. Почтенная публика, вполне пристойные женщины. Вся атмосфера там была какая‑то домашняя, и, придя однажды, многие становились постоянными посетителями.

В письме в таком тоне говорилось о седовласом покровителе Дзюнко, что сразу представлялся эдакий жирный, как свинья, мерзкий стареющий тип, но в памяти у Киндаити осталось несколько другое.

Это был хорошо ухоженный мужчина лет пятидесяти с неплохими манерами. Он всегда собирал около себя трех‑четырех женщин, всех щедро угощал. Со стороны казалось, что он не столько развлекается сам, сколько предоставляет возможность развлечься им, и Киндаити еще тогда обратил внимание, что этот человек пользуется у женщин популярностью.

– И когда он начал тебе покровительствовать?

– Весной пятьдесят девятого, это больше года продолжалось.

– Ты тогда уже ушла из бара?

– Еще нет.

– А рассталась ты с ним из‑за Тацуо?

– Ну да, здесь такое дело… Ну, в общем, если рассказывать, так просто дешевый роман получится. Я очень страдала из‑за того, что со мной происходит, и па… – ой, то есть Хибики‑сан, он тогда сказал, что поможет мне свое заведение открыть.