— Мистеръ Джаксонъ! — говоритъ шкиперъ страшнымъ голосомъ, — что это значитъ?

— Спросите у нея, — кричитъ помощникъ. — Она должно быть съ ума сошла, или что-нибудь такое!

— Что это значитъ, миссъ Мало? — говоритъ шкиперъ.

— Спросите у него, — отвечаетъ миссъ Мало, дыша тяжело и прерывисто.

— Мистеръ Джаксонъ, — говоритъ шкиперъ очень строго, — что вы такое наделали?

— Ничего! — завопилъ помощникъ.

— Неужели то, что я слышалъ, была пощечина? — говоритъ шкиперъ.

— Да, пощечина, — отвечаетъ помощникъ, скрежеща зубами.

— Пощечина вамъ? — спрашиваетъ опять шкиперъ.

— Ну да. Я же говорю вамъ, что она съ ума сошла! — говоритъ помощникъ. — Я сиделъ здесь совершенно тихо и спокойно, когда она вдругъ подошла и ударила меня по лицу.

— За что же вы его ударили? — спросилъ опять старикъ у девушки.

— За то, что онъ заслужилъ этого, — отвечала миссъ Мало.

Шкиперъ покачалъ головой и посмотрелъ на помощника такъ печально, что тотъ началъ шагать взадъ и впередъ по каюте и стучать по столу кулакомъ.

— Если бы я не слышалъ этого самъ, то ни за что не поверилъ бы, — говоритъ шкиперъ. — И вы къ тому же еще отецъ семейства! Хорошій примеръ подаете вы молодымъ людямъ, нечего сказать.

— Пожалуйста, не говорите больше объ этомъ, — попросила миссъ Мало. — Я уверена, что онъ и самъ теперь жалеетъ.

— Хорошо, — сказалъ шкиперъ, — но вы понимаете, мистеръ Джаксонъ, что хотя я и не слежу за вашимъ поведеніемъ, но вы уже не имеете права говорить съ этой барышней. Кроме того, вы должны считать себя исключеннымъ изъ комитета.

— Чортъ бы побралъ комитетъ! — закричалъ помощникъ. — Чортъ…

Онъ оглянулся кругомъ, и глаза у него точно хотели выскочить изъ головы; потомъ вдругъ сразу закрылъ ротъ и ушелъ на палубу. Онъ никогда уже не вспоминалъ про эту исторію, да и вообще почти не говорилъ ни съ кемъ, до самаго конца плаванія. Молодые люди опять принялись за свои карты и шашки, но онъ точно не замечалъ ихъ, и ни разу не заговаривалъ со шкиперомъ, пока тотъ самъ не обращался къ нему.

Наконецъ добрались мы до Мельбурна, и первымъ же деломъ шкиперъ далъ нашей барышне денегъ, чтобы она съездила на берегъ и купила себе платье. Онъ сделалъ это очень деликатнымъ манеромъ; предложилъ ей ея жалованье, какъ юнге, и я никогда не видывалъ, чтобы кто-нибудь такъ удивился и обрадовался, какъ она. Шкиперъ поехалъ съ ней на берегъ, такъ какъ у нея былъ немного странный видъ, чтобы отпустить ее одну, но черезъ часъ онъ вернулся безъ нея.

— Я думалъ, что она можетъ быть уже на бриге, — сказалъ онъ м. Фишеру. — Я какъ-то потерялъ ее изъ виду, пока дожидался около одного магазина.

Ну, они посуетились, поволновались, и потомъ отправились на берегъ искать ее, и вернулись въ 8 часовъ, очень встревоженные, опять ни съ чемъ.

Прошло и 9 часовъ, а ея и следа не было. М. Фишеръ и м. Скоттъ были въ ужасномъ состояніи, а шкиперъ разослалъ всехъ до одного человека на берегъ на поиски. Искали они ее и тамъ, и здесь, и въ томъ и въ другомъ квартале, и отъявились наконецъ на бригъ въ полночь, до того измученные, что почти не могли стоять, не держась за что-нибудь, и до того разстроенные, что едва могли говорить. Ни одинъ изъ офицеровъ, кроме м. Джаксона, не ложился въ ту ночь, а едва разсвело, какъ они уже опять поспешили на поиски.

Ну, однимъ словомъ, она исчезла такъ безследно, словно свалилась за бортъ, и кое-кто изъ ребятъ уже поглядывали на окружавшія волны, какъ бы ожидая, что вотъ-вотъ всплыветъ ея тело.