– Встань к штурвалу, – сказал он, обращаясь к Пэм.

– Но я ничего в этом не понимаю!

– Все в порядке. Тебе ничего не нужно понимать. Удерживая яхту в устойчивом положении, поворачивай штурвал в ту сторону, куда я тебе скажу. Мне нужно пройти вперед, чтобы сбросить якоря. Справишься?

– Только ты будь поосторожней! – попросила она, стараясь перекричать ветер. Волны теперь достигли пяти футов, и нос яхты то взлетал вверх, то опускался вниз. Келли ободряюще пожал ей плечо и пошел на бак.

Разумеется, нужно было проявить осторожность, но туфли у него были на специальных нескользящих подошвах, и Келли знал, что делает. Держась рукой за леер, он обошел надстройку и через минуту был на баке. Здесь к палубе были прикреплены два якоря, Данфорт и второй, с поворачивающимися лопастями, оба побольше, чем требовалось для такой яхты. Келли сбросил первым Данфорт и дал Пэм знак повернуть штурвал чуть влево. Когда яхта сдрейфовала примерно на футов пятьдесят к югу, Келли сбросил второй якорь. Оба каната были уже закреплены на нужную длину, и, проверив, что все в порядке, Келли вернулся на ходовой мостик.

Пэм нервничала до тех пор, пока он не сел снова на крытую винилом скамью, – все вокруг было уже мокрым, в том числе и одежда. Келли поставил дроссели в нейтральное положение и позволил ветру сдвинуть «Спрингер» назад футов на сто. К этому моменту якоря впились глубоко в дно. Келли нахмурился. Вообще‑то следовало разнести их пошире, но в такой ситуации и одного якоря было вполне достаточно. Второй поставлен просто для( страховки. Удовлетворенный, он выключил дизели.

– Я мог пробиться через шторм, но предпочел не делать этого, – объяснил он.

– Значит, мы остановились здесь на ночь?

– Совершенно верно. Ты можешь теперь спуститься к себе в каюту и...

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет, я хочу сказать, если тебе здесь не нравится... – Ее рука поднялась к его лицу. Он едва расслышал ее слова через ветер и дождь:

– Мне здесь нравится. – Каким‑то образом в ее словах он не нашел противоречия.

Через мгновение Келли задал себе вопрос: почему на это потребовалось столько времени. Все признаки были налицо. Произошла еще одна короткая дискуссия между эмоциями и здравым смыслом, и здравый смысл снова потерпел поражение. Здесь нечего бояться, с ним на яхте еще один человек, такой же одинокий, как и он сам. Это так легко забыть. Одиночество не говорит тебе, что ты потерял, всего лишь указывает на то, что чего‑то не хватает. Потребовалось нечто вроде этого, чтобы дать определение пустоте. Ее кожа была мягкой, мокрой от дождя и все‑таки теплой. Все это так отличалось от купленной страсти, которую он пробовал дважды за последний месяц, причем каждый раз он уходил прочь, испытывая чувство отвращения.

А это было совсем другое. Это было настоящее. Здравый смысл пискнул последний раз, что такого не может быть, что он подобрал девушку на обочине дороги и знаком с ней всего ничего. Эмоции ответили, что это не имеет значения. Словно чувствуя конфликт у него в душе, Пэм стянула через голову лифчик. Эмоции победили.

– Они мне нравятся. – Его рука протянулась к ее грудям и нежно коснулась их. Ощущение тоже было приятным. Пэм повесила лифчик на штурвал и уткнулась лицом в плечо Келли, прижимая его к себе руками и очень женственно беря инициативу на себя. Каким‑то образом он почувствовал, что ее страсть отнюдь не животного свойства, и это преображало все.