– Сегодня вечером, наверно. Мы ждем кое‑чего. – Риттер открыл кейс. Увидев это, Гришанов почувствовал тревогу, но не подал вида. А вдруг в кейсе пистолет? Несмотря на то, что тюрьма, в которой он оказался, была такой комфортабельной, а беседы с обслуживающим персоналом были такими дружескими, он все‑таки находился на вражеской территории и его окружали враги. При этой мысли он подумал о том человеке, что находился в тюрьме так далеко отсюда, где с ним обращаются совсем по‑другому. Разница в том, как обращаются с русским офицером и как обращаются с американцем, не давала ему покоя и заставляла испытывать чувство стыда, подавляющее страх.

– Чего именно?

– Подтверждения, что наши люди прибыли в тюрьму Хоа‑Ло. Русский полковник наклонил голову и прошептал что‑то, неслышное Риттеру. Затем поднял голову:

– Я рад этому.

– Да, я знаю это. Ваши письма генералу Рокоссовскому и его ответы говорят об этом совершенно ясно. – Риттер налил себе чаю из стоящего на столе чайника и наполнил чашку Гришанова.

– Вы хорошо обращались со мной. – Гришанов не знал, что еще сказать, и в комнате воцарилась неловкая тишина.

– Мы привыкли оказывать гостеприимство советским гостям, – заверил его Риттер. – Вы не первый из них в этом доме. Умеете ездить верхом?

– Нет, мне никогда не приходилось ездить на лошади.

– Гм, жаль. – Атташе‑кейс был полон бумаг, заметил полковник, не понимая их назначения. Риттер извлек из него две большие карточки и штемпельную подушечку. – Вы не могли бы протянуть ко мне руки?

– Не понимаю.

– Не беспокойтесь. – Риттер взял левую руку русского офицера, прижал ее к подушечке и затем нанес отпечаток каждого пальца в соответствующем месте сначала на одной карточке, потом на другой. Такая же процедура повторилась с правой рукой. – Вот и все. Никакой боли, правда? Теперь вымойте руки. Лучше сделать это прямо сейчас, прежде чем чернила высохнут. – Риттер вложил одну карточку в папку, вместо похожей на нее, которую он извлек оттуда. Вторая карточка поместилась наверху. Он закрыл кейс, отнес старую карточку к камину и поджег ее пламенем зажигалки. Она быстро сгорела, смешавшись с пеплом в камине, который убирали через день. Гришанов вернулся к нему с чистыми руками.

– Я все‑таки ничего не понял.

– Это не имеет к вам никакого отношения. Вы просто помогли мне решить небольшую проблему, вот и все. Не волнуйтесь, товарищ полковник. Вы согласитесь пообедать со мной? Там мы встретим вашего соотечественника. – Риттер старался говорить как можно убедительнее. – Если ваша сторона будет соблюдать все условия достигнутой договоренности, вы отправитесь домой часов через восемь. Справедливо?

* * *

Марк Шарон испытывал тревогу, приезжая сюда, хотя с самого начала своей деятельности посещение лаборатории не таило в себе никакой угрозы. Ладно, он не собирается здесь задерживаться. Лейтенант поставил свой «форд», принадлежавший полицейскому департаменту, но внешне лишенный его отличий, у входа, вышел из автомобиля и направился к двери. Дверь оказалась заперта. Пришлось постучаться. Тони Пиаджи распахнул ее. У него в руке был револьвер.

– В чем дело? – с беспокойством спросил Шарон.

* * *

Это еще что? – недоуменно спросил себя Келли. Он не ожидал, что еще один автомобиль подъедет прямо к зданию и потому вкладывал в обойму два патрона, когда машина остановилась у входа и из нее вышел мужчина. Винтовка была слишком новой, ее детали еще не разработались, он с трудом сунул на место обойму, и к тому моменту, когда поднес прицел к глазам, приехавший двигался слишком быстро для точного выстрела.