Он не мог лишиться жены.

– Мы сделаем все возможное, – попытался успокоить его врач. Со встрепанными волосами и глазами, переполненными ужасом и горем, Масао выглядел как безумец.

– А ребенок? – Масао хотел знать все сразу. Как глупо, что он согласился оставить жену дома! Он смирился с древним, варварским обычаем, не понимал, почему позволил убедить себя, и теперь мучился угрызениями совести, пожиная плоды собственной нерешительности. Более чем когда‑либо он уверовал, что старые обычаи могут быть опасными и даже роковыми.

– Сердцебиение ребенка еще слышно, – объяснил врач, – но очень слабо. У вас есть другие дети?

– Дочь, – рассеянно отозвался Масао, в безумном отчаянии не сводя глаз с Хидеми.

– Мне очень жаль.

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросил Масао.

Дыхание Хидеми стало еще более слабым и затрудненным.

Она постепенно переставала цепляться за жизнь, а Масао ничем не мог ей помочь. Ответ врача вызвал у него новый прилив ярости и отчаяния;

– Подождем до приезда в больницу. – «Если к тому времени она еще будет жива», – мысленно добавил врач. Он сомневался, что пациентка переживет операцию, необходимую для спасения ее жизни и жизни ребенка, Случай казался почти безнадежным.

Машина пронеслась по улице и через некоторое время, показавшееся Масао вечностью, достигла больницы. Хидеми понесли прочь от мужа на носилках. Он не знал, жива ли она еще, и, мучаясь от неизвестности в приемном покое, вспоминал два кратких года их супружеской жизни. Хидеми была такой доброй, такой любящей… Масао не мог поверить, что счастье может исчезнуть в один миг, и ненавидел себя за беременность жены.

Через два часа к нему вышла сестра. Она низко поклонилась, прежде чем заговорить, и Масао испытал внезапное желание задушить ее. Он не требовал формального проявления вежливости, он хотел знать, жива ли его жена.

– У вас родился сын, Такасимая‑сан, – вежливо сообщила сестра. – Крупный и здоровый ребенок.

Родившись, мальчик был синеватым от нехватки воздуха, но очень быстро оправился – в отличие от матери, которая еще лежала в операционной в тяжелом состоянии.

Прогнозы врачей были необнадеживающими.

– А моя жена? – спросил Масао, не переставая мысленно молиться.

– Ей очень плохо, – еще раз поклонившись, ответила сестра. – Она еще в операционной, но врач пожелал сразу же сообщить вам о появлении сына.

– Ее можно спасти?

Сестра смутилась и кивнула" не желая признаваться, что спасение маловероятно.

– Врач вскоре выйдет к вам, Такасимая‑сан.

Еще раз поклонившись, сестра ушла, а Масао застыл, глядя в окно. У него родился мальчик, его сын, но возбуждение и радость вытеснил страх потерять жену.

Наконец появился врач. Миновал полдень, но Масао не заметил этого. Он совершенно потерял счет времени.

Ребенок родился в девять утра, но понадобилось еще три часа, чтобы спасти его мать. Врачи все‑таки справились.

Хидеми потеряла слишком много крови, и врач с сожалением сообщил, что она больше не сможет иметь детей – даже в отдаленном будущем, когда оправится. Хидеми выжила, врачи спасли ее, пусть с трудом. Врач объяснил, что теперь Хидеми предстоит долго пролежать в больнице, но выразил надежду, что благодаря своей молодости она в конце концов выздоровеет и вновь будет полезна мужу.

– Спасибо! – с жаром воскликнул Масао, низко кланяясь врачу и чувствуя, как слезы жгут глаза. – Спасибо, – повторил он шепотом, молясь всем богам. Без Хидеми ему было незачем жить.

Целый день Масао провел в больнице, но успел позвонить соседям и попросил их передать теще, что с Хидеми все в порядке и что у них родился сын.