– Неужели я обидела вас, Питер‑сан?

Несмотря на уверения Рэйко, тягостные мысли тревожили ее весь вечер.

– Нет, Хироко, вы никогда не сможете меня обидеть, – ответил он, садясь рядом и чувствуя, как затрепетало все его тело. Хироко явно ничего не замечала, не подозревала, что испытывает Питер с первого дня их знакомства. – Вы ничего не сделали. Это я… я вел себя очень глупо. – Он не знал, что сказать, просто сидел и смотрел на Хироко, не зная, простит ли она его. – Больше мне нельзя приходить сюда, – добавил он, и Хироко изумилась.

В ее представлении Питер был членом семьи, и в его отсутствие она стала бы скучать. Кроме того, рядом с Питером она замечала в себе нечто странное: она не подозревала, как мучается Питер, но каждый раз возле него ощущала трепет. Опустив глаза, она слушала его, понимая, что родственники будут недовольны, если она оскорбит их лучшего друга, ассистента Така.

– Я вела себя дурно, Питер‑сан, – произнесла она не поднимая глаз. – Я была слишком смелой с вами, но я… – она помедлила, – я относилась к вам как к родственнику.

Выслушав ее, Питер покачал головой:

– Вы не сделали ничего плохого, Хироко – ровным счетом ничего. Беда в том, – что я не могу относиться к вам как к родственнице.

– Мне так жаль, – пробормотала Хироко, опуская голову и пряча от Питера глаза. – Нет, я вела себя дурно, слишком вызывающе. Я была невежлива с вами. – Когда она вновь подняла голову, в ее глазах стояли слезы, и Питеру самому захотелось плакать. – Простите меня…

– О, Хироко, глупенькая девочка! – улыбнулся он и притянул ее к себе – это было все равно, что поймать за крылышки бабочку, такой хрупкой она казалась. – Вы не были невежливы со мной, не совершили ни единого «вызывающего» поступка… Я не могу относиться к вам как к родственнице, – на одном дыхании выпалил он, удивляясь, сможет ли сделать признание, и понимая, что обязан его сделать. – Для меня вы намного важнее… может, я поступаю не правильно, – с волнением продолжал он. – Я… пытался сдержаться, но каждый раз, когда я вижу вас, Хироко… каждый раз… – Он запнулся, и не говоря ни слова, привлек ее к себе и поцеловал. Ее губы коснулись его легко, точно шелк, у Питера захватило дыхание – обнимать ее было восхитительно. Ему хотелось подхватить Хироко на руки и унести туда, где они навсегда окажутся в безопасности. – Должно быть, я сошел с ума, – произнес он, наконец отстранившись от Хироко и словно опьянев от ее поцелуя. Она ответила ему – прежде она никогда не целовалась, но испытывала такие же чувства, как и Питер. – Должно быть, я сошел с ума, – снова повторил он шепотом, – но я люблю тебя… – Он вновь поцеловал ее, совершенно забыв, где находится.

– Вы сошли с ума, Питер‑сан, – наконец произнесла она. – Так нельзя.

– Знаю, – горестно подтвердил он. – Для меня это настоящая пытка. Я пообещал себе, что больше не приду сюда, но каждый раз при встрече я вновь понимаю, какие чувства испытываю к тебе. Как такое могло случиться, объясни? – Но они оба понимали, в чем дело, и Питер был готов умереть, лишь бы не оскорбить ее. – Я хочу, чтобы ты все время была рядом. Хочу заботиться о тебе, хочу… вернуться с тобой в Японию, если понадобится.

– О, Питер! – пробормотала Хироко, ошеломленная его словами. Она не представляла, что скажет отец, не могла поверить, что он одобрит ее поступок, однако он всю жизнь старался сделать ее современной девушкой.