Поднявшись к себе в комнату, Хироко обнаружила, что Шерон уже здесь. Она хмурилась: День благодарения в Палм‑Спрингсе у отца выдался для нее неудачным. Девушка ничего не стала рассказывать Хироко, но не могла забыть, как отец пропьянствовал четыре дня в обществе новой подруги.

В таком виде он был ненавистен Шерон, но возвращаться в колледж было еще тоскливее. Она запустила учебу, ей было неприятно зависеть от помощи Хироко. Все это приводило Шерон в уныние. Она уже подумывала о том, чтобы бросить колледж и попытаться стать актрисой.

– Вы плохо провели праздники, Шерон‑сан? – сочувственно спросила Хироко, и рыжеволосая соседка пожала плечами. Она нарядилась в брюки и свитер, в которых, как ей говорили, она похожа на Кэтрин Хэпберн.

– Это уж точно, – ответила она, прикуривая сигарету.

Курить на территории колледжа было строго запрещено, но Шерон плевала на запреты: если выгонят из колледжа – еще и лучше.

– Напрасно вы так делаете, – предупредила Хироко.

Унюхать табачный дым не составляло труда, и тогда им обеим грозили неприятности.

Спустя полчаса, когда одна "из студенток зашла поболтать с Шерон и заметила окурки, она отправилась к старосте этажа и сообщила, что японка, живущая вместе с Шерон, курит Хироко никто не расспрашивал о случившемся до следующего дня, а когда начались расспросы, она побоялась подвести Шерон. Сама Шерон ни в чем не призналась, но и не стала выгораживать Хироко. Хироко оставалось лишь сознаться в том, чего она не совершала. Вернувшись в комнату, она горько расплакалась от обиды.

Вечером позвонил Питер и ужаснулся, услышав рассказ Хироко.

– Ради Бога, немедленно расскажи правду! Незачем брать на себя чужую вину. Почему ты так сделала?

– Но иначе меня возненавидели бы еще сильнее, Питерсан, – прошептала Хироко в трубку, чувствуя себя так, словно опозорила всех близких людей. Питер пришел в ярость от того, что студентка донесла на свою подругу, но еще больше разозлился на Шерон, которая не призналась в проступке, свалив вину на Хироко.

– Что за скверные девчонки! – воскликнул он, вешая трубку, и в который раз пожалел, что Хироко учится не в Стэнфорде.

Он вызвался проведать ее на следующей неделе, так как Хироко не смогла приехать в Пало‑Альто, но она отказалась.

Если бы Питер навестил ее на территории колледжа, это дало бы пищу многочисленным сплетням, чего Хироко опасалась больше всего. Питер пообещал вскоре еще раз позвонить ей.

Энн Спенсер вернулась в колледж в конце недели, как раз к экзаменам, и ни словом не перемолвилась ни с Шерон, ни с Хироко.

На следующий день Шерон нарушила режим, бодрствуя после отбоя, выпила и подралась со старшими, так что все равно получила выговор, несмотря на попытку Хироко защитить ее в случае с курением в понедельник. Из‑за всего случившегося Шерон не успела подготовиться к экзамену по истории и долго плакалась Хироко, когда завалила его.

Энн не обращала внимания на своих соседок. Она не хотела терять времени, выслушивая их жалобы и сплетни о них. Она слышала о случае с курением, но отказалась что‑либо объяснить. Если соседки хотят курить и получать выговоры, ее это не касается. Энн знала, что Шерон курит, но была удивлена, услышав, что Хироко последовала ее примеру.

Как всегда, она держалась отчужденно, занималась в обществе подруг, получала высшие отметки и выполняла все домашние задания. У Энн было множество подруг, в последнее время она все чаще ночевала у них. Она всеми силами старалась не спать в одной комнате с Хироко и Шерон. Старосты, которые обнаруживали ее в чужих комнатах, все отлично понимали и закрывали глаза на нарушение правил.

После праздников неделя показалась Хироко особенно долгой, и в пятницу вечером она пожалела о том, что не поехала в Пало‑Альто.