Питер не мог даже представить себе, что ждет Хироко.

Такео остановил машину у дома, громко вздохнул и посмотрел на Питера. Он знал, что дома его ждут, но предстоящее объяснение казалось ему невыносимым. Самые худшие из его кошмаров стали реальностью, и Такео понял, что им следовало уезжать куда глаза глядят еще несколько месяцев назад. Хуже, чем сейчас, уже не могло быть. А теперь им запретили покидать штат до сборов в Танфоране.

В их речи появилось обилие таинственных слов вроде «сборный пункт», «переселение», «иностранец», которые утратили прежние значения. Под обычной оболочкой этих слов скрывались чудовища, готовые пожрать их.

– Что ты скажешь им. Так? – спросил Питер, с тревогой глядя на друга, пока оба высмаркивались. Им казалось, что кто‑то умер – должно быть, кончина постигла их жизнь, карьеру, будущее.

– Понятия не имею, – мрачно отозвался Так, а затем с мучительной усмешкой взглянул на Питера. – Не хочешь купить дом? Или машину? – Так не представлял, с чего начать – предстояло избавиться от массы вещей и выполнить миллион дел.

– Я сделаю все, что смогу, Так, ты же знаешь.

– Насчет машины и дома я вполне серьезно. – Так уже слышал, как людям приходилось продавать отели за сотню долларов, машины – за пятнадцать. Многие вещи просто нельзя было взять с собой или бросить, и Таку было невыносимо думать, что хорошие, еще новые вещи, вроде посудомоечной машины, придется оставить на Бог весть сколько лет на федеральном складе. Так собирался продать все, что удастся, и раздать остальные вещи. – Пожалуй, нам пора идти, – произнес он, жалея, что не может отдалить неприятную минуту и не желая видеть лица родных в момент объяснений – особенно лицо Рэйко. Дети испугаются, но они еще слишком молоды, ко всему привыкнут, если только им сохранят жизнь. Но главным сейчас было не только спасение жизни Так и Рэйко потратили девятнадцать лет, обустраивая дом, а теперь должны были собственными руками разрушить его за девять дней и оставить на растерзание чужим людям.

Питер обнял друга за плечи, и они вошли в дом Мужчины чуть не заплакали, увидев Рэйко и Хироко. Хироко еще не исполнилось и девятнадцати лет, но она выглядела спокойной и исполненной достоинства в черной юбке и свитере, стоя рядом с тетей. Ее глаза немедленно устремились на Питера, и ему понадобилось собрать все остатки смелости, чтобы не отвернуться от вопросов, отразившихся в глазах Хироко. Такео направился прямо к жене, обнял ее, и, еще ничего не услышав, она расплакалась. Бирки словно жгли Таку карман.

– Неужели нам и вправду придется уехать, Так? – спрашивала она, надеясь, что каким‑нибудь чудом, по странной прихоти судьбы, они уберегутся от беды. Рэйко так хотелось услышать, что произошла ошибка и все они могут остаться дома, в Пало‑Альто.

– Да, дорогая, придется. Нам предстоит отправиться на сборный пункт в Танфоране.

– Когда?

– Через девять дней, – едва выговорил Так, чувствуя, будто тяжкая ноша обрушилась ему на плечи, однако он выдержал. – Придется продать дом и часть вещей. Остальное мы сможем поместить на хранение в правительственный склад, если захотим.

Рэйко не могла поверить своим ушам. Так вытащил из кармана бирки, и Рэйко вновь расплакалась, а Хироко стояла, глядя на них широко распахнутыми от ужаса глазами.

Она не издала ни звука, но Питеру было невыносимо видеть выражение ее лица.

– Я поеду с вами, Такео‑сан? – спросила Хироко, забывая о недавно приобретенной привычке. Теперь это было уже не важно, их никто не слышал.

– Да, – солгал он, не желая признаваться во всем сразу.

Ему не хотелось пугать и без того бледную от страха Хироко.