– Но до него у римлян были другие боги.

– Верно. Некоторые римляне до сих пор остаются рьяными язычниками. У нас всегда спорят о религии. Если ты спросишь трёх константинопольских торговцев, то услышишь восемь разных мнений. Прибавь к этому священников – и доводам не будет конца.

– Значит, Бигилас – язычник?

– Не думаю. Он носит крест.

– Да, я видел у него этот кусок дерева, на котором убили вашего бога. – Аттила узнал о его значении от римлян. – Но ведь Христос запрещает поклоняться другим богам, не так ли?

Я понял, куда он клонит.

– Да.

– Однако Бигилас называет своего императора богом, разве не так?

– Да... Это сложный вопрос. И запутанный.

– Совсем не сложный. Он утверждает, что сначала верил в одно, а потом – в другое.

– Нет...

Как бы ему объяснить?

– Многие христиане считают нашего императора божественным. Это вековая традиция – верить, что боги способны править на земле. Но не в том смысле, в каком божествен Иисус. А император... Ну, он просто больше чем обычный человек. Он воплощает божественную основу жизни. Вот что имел в виду Бигилас. Он вовсе не хотел оскорбить Аттилу.

– Аттиле не нужно утверждать, что он бог. Люди и без того боятся и почитают его.

– В таком случае ему повезло.

– Римские императоры, должно быть, маленькие божки, если они опасаются обычного человека вроде Аттилы.

– Римские императоры не просто солдаты, Скилла. Они – символы нашей цивилизации. Закон и порядок, процветание, мораль, браки, служба, святыни, связь времён – они, и только они, олицетворяют всё это. Вот почему они воплощают божественную основу.

– Аттила ничем не отличается от них.

– Но ваша империя ничего не строит, а лишь разрушает. Она не создаёт порядок, а уничтожает его. Это совсем иное.

– В моей империи слово Аттилы – закон на тысячу миль. Он создал порядок, единый для сотен разных племён.

Я вздохнул. Как растолковать характер нашей власти человеку, даже не побывавшему в Константинополе, а спавшему за городом на земле подобно дикому зверю.

– А каким богам поклоняются гунны?

– У нас есть свои, природные, боги, шаманы и прорицатели, и мы умеем отличать добрые знамения от дурных. Но в отличие от римлян мы вовсе не одержимы нашими богами. Гунны низвергли сотни богов, а верившим в них так и не удалось доказать свою правоту. Да и что хорошего в богах?

– Когда то, ещё при жизни наших прадедов, армии римлян христиан и римлян язычников сошлись в бою у реки Фригид . Это было сражение за правую веру. Христиане победили.

– Они не сражались против нас, – ответил Скилла и пустил коня галопом.

Вечером того же дня нам пришлось решать ещё более сложную задачу, чем вчера, когда мы чуть было не разбили лагерь рядом с непогребёнными останками. Максимин отправил весть о пройденной нами части пути, надеясь, что её получит какой нибудь уцелевший в здешних краях представитель римской власти. Так оно и вышло: вскоре нас встретил Агинфий, командир иллирийских солдат, вновь занявших разграбленную долину. Его гарнизон вряд ли смог бы противостоять очередному вторжению гуннов, однако грубая сила всё же удерживала этот край от анархии. Не без внутренних колебаний мы сообщили Агинфию жестокое требование императора. Командир должен был выдать нам пятерых солдат – дезертиров из армии Аттилы, ныне служивших под его началом, с тем чтобы мы вернули их гуннскому королю. Нетрудно догадаться, что в Хунугури их ждал суровый суд. Все пятеро были готовы к такому исходу. Они выехали без оружия, с привязанными к сёдлам руками и обречённым видом. Агинфий не скрывал своего стыда. Судя по внешности, эти рослые и белокурые солдаты были германцами.