|
Бигер простоял так уже целые три вахты, и никто не знал, что с ним делать дальше, но тут наконец появились военные полицейские с ломами, погрузили Бигера на ручную тележку и увезли. - Прощай! - крикнул ему вслед Билл и помахал рукой. Потом, продолжая начищать свой сапог, добавил: - Ты был хорошим парнем, даром что чинджеровский шпион. Скотина Браун на это никак не отреагировал, сварщики с Биллом не разговаривали, а преподобного Тембо он сам старательно избегал. Ветеранша флота "Фанни Хилл" все еще находилась на орбите - на ней устанавливали двигатели. Делать было почти нечего, так как предсказание заряжающего 1-го класса Спли-на не сбылось и на овладение тонкостями профессии понадобилось значительно меньше го-да - фактически на это хватило пятнадцати минут. В свободное время Билл шатался по ко-раблю, обследуя все закоулки, гуляя повсюду, куда пропускала военная полиция, дежурив-шая в переходах, и даже подумывал, не навестить ли ему капеллана, чтобы вволю наругать-ся. Однако побоялся, что плохо рассчитает время и на вахте окажется офицер-кастелян, а это было бы уж слишком. Так, слоняясь по кораблю в полном одиночестве, он однажды загля-нул в полуоткрытую дверь какой-то каюты и увидел на койке сапог. Билл замер на месте, похолодел, остолбенел, ошалел, обомлел от ужаса и с трудом сдержал внезапные позывы мочевого пузыря. Он узнал этот сапог. Он вспомнил бы его даже в свой смертный час, как помнил свой личный номер, который мог в любую минуту назвать с конца, с начала или с середины. Ка-ждая деталь этого жуткого сапога въелась в его память: от шнуровки, змеящейся по мерзким голенищам, сделанным, как утверждали, из человеческой кожи, до рифленых подошв, изма-занных чем-то красным - не иначе как человеческой кровью. Сапог принадлежал Смертвичу Дрангу. Парализованный ужасом, словно кролик перед удавом, Билл почувствовал, как неве-домая сила втягивает его внутрь каюты, заставляет скользить взглядом от ноги, всунутой в сапог, к поясу, затем к рубашке, к шее и, наконец, к лицу, которое он постоянно видел в ночных кошмарах с первого дня пребывания в армии. Губы лежащего дрогнули: - Это ты, Билл? Заходи, гостем будешь. Билл, спотыкаясь, зашел в каюту. - Леденцов хочешь? - спросил Смертвич и улыбнулся. Пальцы Билла машинально потянулись к коробке, зубы сомкнулись на первом за не-сколько недель куске твердой пищи, попавшем в рот. Из полуатрофированных слюнных желез потекла слюна, желудок выжидательно заурчал, в то время как мысли бешено замета-лись по кругу, пытаясь определить, что означает выражение лица Смертвича: уголки губ чуть приподняты над клыками, на щеках небольшие морщинки. Тщетно! Понять это выра-жение было невозможно. - Я слышал, что Трудяга Бигер оказался чинджеровским шпионом, - начал Смертвич, закрывая коробку с леденцами и пряча ее под подушку. - Мне следовало раскусить его раньше. Я чувствовал, что с ним что-то неладно - вся эта чистка сапог и дерьма, но я-то ду-мал, он просто со сдвигом. Надо было сообразить... - Смертвич, - хрипло выдавил Билл. - Это невероятно, я знаю, но вы ведете себя как обыкновенный человек! Смертвич хихикнул; это не был его обычный смешок, похожий на звук распиливаемых человеческих костей; это была вполне нормальная усмешка. Билл продолжал, заикаясь: - Но я же знаю, что вы - садист, извращенец, изверг, недочеловек, убийца... - Тысяча благодарностей, Билл! Чертовски приятно это слышать. Я всегда стремился честно выполнять свой долг, но ничто человеческое мне не чуждо - всегда приятно, когда похвалят. Роль убийцы трудна, и я рад, что сумел произвести столь сильное впечатление даже на такого тупицу, как ты. - Н-н-но... разве вы не убий... - Полегче, ты! - рявкнул Смертвич, и в его голосе прорезалась такая привычная злоба, что температура тела Билла тут же упала на шесть градусов. Смертвич снова улыбнулся. - Ладно, не буду тебя винить за такие мысли, сынок, уж больно ты глуп, да к тому же дере-венщина, и воспитание твое пострадало от общения с солдатней. |
