-  Нет, мы возвращаемся в свой полк, - как уговаривались, ответила Матильда.

    -  Странно, - сказал он, - Калужская дорога совсем в стороне, - вы, корнет, ничего не путаете?

    Француженка бросила на меня быстрый взгляд, но я ничем ей помочь не мог, стоило бы мне сказать два слова, и с нами все стало бы сразу ясно.

    -  А вы что здесь делаете? - спросила она.

    -  А это, милый юноша, не ваша забота! - засмеялся офицер, потом стал серьезным и спросил, глядя на Дормидонта. - Где-то я этого мужика уже видел!

    Тот понял, что разговор идет о нем, поклонился и поздоровался:

    -  Доброго здоровьечка, ваше сиятельство!

    Лейтенант остро посмотрел на нас, незаметно подбираясь рукой к сабельной рукояти и, улыбнувшись, спросил Матильду:

    -  О чем говорит этот мужик?

    -  Он с вами здоровается, господин Фигнер, - вместо нее по-русски ответил я.

    -  Фигнер? - переспросил лейтенант, опять нас осмотрел и так захохотал, что едва удержался в седле. - Так вы не французы? - отсмеявшись, как мне показалось, с легким разочарованием, спросил он. - То-то, я смотрю, что тут делает такая странная компания! А с чего вы решили, что я Фигнер? Мы разве знакомы?

    -  Нет, но Александр Никитич упоминал, что ваш отряд где-то рядом, нетрудно было догадаться.

    -  Сеславин? Значит, я тебя у него в отряде видел? - обратился он к Дормидонту, явно довольный своей зрительной памятью. - А где он сам?

    -  Поехал к Кутузову, - вмешалась в разговор Матильда.

    -  Да, зачем? - быстро спросил он, посмотрев на нее почему-то с напряженной тревогой.

    Было, похоже, что между командирами партизанских отрядов, существует определенная конкуренция. Матильда открыла рот, собираясь, ответить, но я ее опередил и сказал так, чтобы не встревать во внутренние отношения:

    -  Он нам не докладывал, поехал, значит, была в том нужда!

    Не могу объяснить почему, но мне Фигнер, несмотря на то, что выглядел весьма приятным человеком, не понравился. То ли вспомнилась его родственница народоволка Вера, готовившая покушение на Александра II, женщина мне несимпатичная, то ли что-то в его лице показалось мне неприятным.

    Матильда удивилась моему вмешательству в разговор, но поняла, что лишнее говорить не следует, согласно кивнула головой. Однако разговор на этом не прервался, Фигнер спросил, где мы взяли уланскую форму, лошадей и доспехи. Пришлось рассказать ему о пьянке с французами в Бабенках.

    Партизану так понравился наш «подвиг», что он пришел в восторг и опять долго смеялся. После чего уточнил:

    -  Значит, вы их зарезали, как баранов?

    -  Зачем нам было их резать? - спросил я, удивленно, наблюдая за выражением его лица. Когда он спрашивал, крылья его носа побелели, а глаза расширились.

    -  Неужели вы оставили их в живых?! - раздраженно воскликнул он. - Врагов должно убивать! Они незваными пришли на нашу землю и должны здесь остаться в виде трупов!

    В чем-то начинал повторяться наш разговор с Сеславиным, только теперь мне с капитаном Фигнером, совсем не хотелось рассуждать о гуманизме. Поэтому я ответил коротко:

    -  Мы не мясники.

    Фигнер на мгновение сник, посмотрел холодно и равнодушно. Стало понятно, что он уже потерял к нам всякий интерес, но все-таки, вежливо спросил:

    -  А теперь куда изволите направляться?

    -  Навестить престарелого родственника, - стараясь не заводиться, ответил я.