-  Ну, ты же все-таки француженка.

    -  Ну и что? Родилась-то я здесь. И, знаешь, мне почему-то больше нравится быть барыней в России, чем куртизанкой во Франции. А если говорить серьезно, то с маминой родиной меня связывает только пролитая кровь. В революцию ее родителей казнили, как аристократов, хотя никакими аристократами они не были, обычными небогатыми горожанами. Все ее родные погибли, только ей одно удалось спастись и бежать. После долгих скитаний пробраться в Россию. Здесь она родила меня.

    -  Понятно, значит, тебе есть, за что ненавидеть революцию и ее первого консула.

    -  Бонапарта? Нет, скорее Робеспьера. Бонапарт мне даже нравится как мужчина, - лукаво сказала она. - А ведь ты до сих пор мне не сказал, чем кончится эта война? Ты ведь знаешь будущее. Виктор почему-то не хотел мне ничего о нем рассказывать.

    -  Ну, какая тут тайна. Сама подумай, чем может кончиться война против России! Скоро эти ребята, - кивнул я на пешую колону, которую мы обгоняли по обочине дороги, - будут штурмовать Малоярославец. Главное, чтобы их армия не прорвалась на юг. Я даже пытался познакомиться с пасынком Наполеона, думал воздействовать на Бонапарта через него. Припугнуть, что у Кутузова там огромные силы. Жаль, что ничего у меня не получилось.

    -  Почему? - живо заинтересовалась Матильда.

    Пришлось рассказать ей все подробности моего случайного знакомства с принцем Евгением.

    -  Если бы я тогда была с тобой, мы бы все устроили, а может быть, и самого Наполеона взяли в плен, - самоуверенно сказала она.

    Однако о таком подвиге можно было только мечтать. Пока же мы вымокли, озябли и проголодались. Нужно было как-то устраиваться на ночь. Рассчитывать на русское гостеприимство не приходилось. Вдоль дороги все деревни были брошены жителями, а избы заполнены ранеными и больными солдатами. Сидеть всю ночь под дождем возле костра тоже не хотелось, и я предложил Матильде съехать на проселочную дорогу и поискать пристанище в стороне от движения войска.

    -  Ты не знаешь, какое впереди будет селение, - спросила она.

    -  Вороново, там имение московского главнокомандующего графа Ростопчина, - ответил я.

    -  Федора Васильевича! - обрадовалась Матильда. - Я его хорошо знаю, он за мной ухаживал! Как чудесно, нам непременно нужно к нему заехать!

    -  К кому? К Ростопчину? Что ему делать в имении, там же французы!

    -  Да? Я совсем о них забыла! Но может быть он все-таки там?

    Честно говоря, я бы и сам с удовольствием познакомился с этим неординарным человеком. Стоит только напомнить, как он охарактеризовал Декабрьское восстание 1825 года: «В эпоху Французской революции сапожники и тряпичники хотели сделаться графами и князьями; у нас графы и князья хотели сделаться тряпичниками и сапожниками». Мне кажется, известный анекдот времен перестройки о лозунгах Октябрьской революции, вышел из этого высказывания. Узнав о том, что хочет восставший народ, внучка декабриста, восклицает: «Мой дед хотел, чтобы все стали богатыми, а эти люди хотят, чтобы все были бедными».

    Кое-что, зная о разнообразных способностях Ростопчина, я бы не стал закладывать душу, утверждая, что его нет поблизости. Однако то, что московского генерал-губернатора нет в Вороново, подмосковном Версале, можно было утверждать смело.

    -  Там сейчас, скорее всего, штаб Бонапарта, - сказал я.

    -  Вот и прекрасно, давай поедем туда! Я хочу его увидеть!

    -  Наполеон тоже за тобой ухаживал? - ревниво поинтересовался я.