|
Этот провал мог обернуться скандалом. – Вы обещали, что эта операция пойдет через вас, через ваших шведских друзей, – сказал Дигон, трижды просмотрев материалы. – Вы меня поставили в крайне затруднительное положение... – Это вина ваших сотрудников, которые болтают, как бабы. Вы сможете как то пригасить это дело через Даллеса? Он зоологичен по отношению к красным. – Но это не Москва... – Безразлично. – Он считает, что весь спор между Москвой и Мао – это далекий стратегический план красных, чтобы усыпить нашу бдительность... – Да, он никогда толком не занимался марксизмом, ему трудно понять существо разногласий между Кремлем и маоизмом. Вы правы... – Что вы можете предложить? – спросил Дигон. – На карту поставлена моя репутация... Дорнброк закрыл глаза и сдержался; ему хотелось сейчас рассмеяться – Дигон заглотал крючок. Дорнброк давно готовил этот удар. Он сейчас проверял Дигона. Тот на какое то мгновение доказал свою озабоченность, более того – испуг, и Дорнброк сделал вывод, что Дигон никак не консультировал свои торговые операции ни с государственным департаментом, ни с ЦРУ, которые могли бы санкционировать его торговлю с Китаем в плане общего зондажа, выгодного правительству. Дорнброк сейчас получил еще одно подтверждение своему давнишнему убеждению, что Дигон во всех своих операциях преследует лишь собственные выгоды, а никак не выгоды Америки. Главное, что Дигон теперь у него в руках. Он теперь пойдет за ним, за Дорнброком, а Дорнброк во всей азиатской комбинации преследует не своекорыстные выгоды концерна, но будущее германской нации, которая должна быть нацией со своим сверхмощным оружием. Для этого он готов пожертвовать сотнями миллионов марок... Надо уметь терять: только такой человек, который умеет легко терять, может в конце концов найти. ...Айсман дожидался вызова в соседней каюте. Она была обшита голубым атласом. По разводам наперегонки бегали острые зеленые зайчики – по морю шли мелкие, быстрые, пожирающие друг друга волны. Когда его пригласил Дорнброк, Дигон впился своими цепкими выпуклыми глазами в Айсмана и быстро, оценивающе оглядел его фигуру, лицо, костюм; Айсман отметил даже, что американец успел обратить внимание на его хромоту, хотя, когда он стоял, хромота не была заметной. – Доложите план возможных мероприятий, Айсман, – сказал Дорнброк. – Подробно, как вы докладывали мне. Этот господин не просто мой друг, этот господин помогает нам делать общее дело, так что предельная откровенность, предельная. Айсман ожидал, что Дорнброк пригласит его сесть, но председатель этого делать не стал, углубившись в просмотр бумаг. – Есть, по крайней мере, три надежных варианта... Первый: в наших возможностях сделать в филиале ЦРУ на Дэй Шао Чоу маленький пожар. Это наши люди в Гонконге могут гарантировать... – Материалы, – Дигон ткнул пальцами в папку, лежавшую на столе, – уже могли уйти в Штаты. Айсман отрицательно покачал головой: – Я прилетел оттуда вчера. До понедельника не уйдут, сегодня уик энд. – Так. Дальше? – Можно провести операцию запутывания... – То есть? – Мы постараемся поставить вашим парням в Гонконге и Сингапуре парочку противоречивых материалов, которые опровергали бы эти – компрометирующие вас... – Уже лучше. Еще что? – Устранить тех ваших сотрудников, которые открывают тайны врагам... – ЦРУ мне не враг. – Я понимаю... Но ведь они говорили об этом не ЦРУ. Ваша разведка лишь перехватила эти разговоры. |
