|
Я рассчитывал, что г н Дорнброк сын внесет то компромиссное предложение, которое было санкционировано группой Н в совете наблюдателей нашего концерна. (Я был убежден после встреч с м ром Лимом, что наше компромиссное предложение о расширении количества ученых в разработке и расчетах Н оружия с трех до одиннадцати человек устроит наших контрагентов при условии, что мы передадим две бомбы из пяти, которые предполагается произвести в следующем году, в распоряжение лиц, стоящих в Гонконге и Пекине за министром Лимом, для охраны своих национальных границ в случае вторжения противника.) Однако неожиданно для меня и для м ра Лима, сносившегося накануне с д ром Бауэром, г н Дорнброк сын отказался подписать протокол, который бы давал санкцию на увеличение количества ученых в совместной работе над Н оружием. Генерал задал вопрос: «Является ли эта точка зрения личным мнением г на Дорнброка, или же это мнение большинства членов наблюдательного совета концерна?» Г н Дорнброк в резкой форме ответил, что «наш концерн является семейным концерном и мнение большинства утверждается или опротестовывается отцом. Впрочем, без моего согласия, – добавил он, – окончательное решение любого вопроса невозможно». Генерал поставил вопрос в иной плоскости. «Следовательно, – заметил он, – дальнейшее продолжение переговоров вам представляется нецелесообразным?» Я ждал, что Дорнброк сын решится на проведение оправданно жесткого курса – по всему было видно, что генерал согласится на наш приоритет в дальнейших теоретических поисках и вопрос будет стоять лишь о передаче финансистам Гонконга и Пекина двух или трех бомб. Однако г н Дорнброк сын ответил в том смысле, что дальнейшие переговоры бесполезны. Собеседники были явно обескуражены таким поворотом событий, неожиданным как для меня, так и для м ра Лима, поставленного в крайне затруднительное положение. Таким образом, переговоры прерваны, и ответственность за срыв переговоров лежит на нашей стороне. Мы будем вынуждены удовлетворить все претензии по неустойкам, которые предъявят нам м р Лим и те господа, с которыми он сотрудничает. Жду указаний. 15 часов 52 минуты. Аусбург ». Ваггер высадил Люса за два квартала до университетского клуба. – Присмотритесь к Уолтер Брайтону, – посоветовал Ваггер, – вы с ним все время пикируетесь, а старик совсем не так уж плох. Звоните завтра, быть может, придут известия для вас... 5 Люс взглянул на часы, вспомнив о встрече с Хоа. Он засиделся в университетском клубе профессоров. Все таки Уолтер Брайтон был надоедливым собеседником. Ваггер привез Люса в клуб потому, что Ганс Дорнброк дважды был здесь. Спрашивать о Дорнброке в открытую Люс не хотел. Он вообще никому, кроме Ваггера, не говорил о цели своей поездки. «Отдыхаю, смотрю мир, я раньше не был в Азии, это восхитительно – какой резервуар людских и промышленных мощностей; да, контрасты поражают, здесь бы снимать ленты о колониализме – не нужны декорации, картина могла бы получиться отменной, обязательно черно белой, поскольку противоречия разительны, а сшибка добра и зла яростна – только черно белое кино, только!» Он исподволь подходил к интересующему его вопросу, после долгих часов бесполезных, как ему казалось, словопрений. Порой Люс выключался, особенно если собеседник был нуден и неинтересен; Люс лишь кивал головой, а сам анализировал те факты, которые ему удавалось собрать за день. Пока что с фактами дело обстояло плохо. Он пошел на риск: попросил Джейн узнать у своих приятелей, как здесь проводил время Дорнброк. |
