|
– Благодарю вас. – Скажите, ваш сын был здоров? Совершенно здоров? – Вы имеете в виду его душевное состояние? Он был здоров до того, как отправился в поездку по Дальнему Востоку. Он вернулся оттуда иным... Совершенно иным. Я не узнал Ганса, когда он вернулся оттуда. – Чем вы это можете объяснить? – Не знаю. – У вас есть враги, которые могут мстить? – Враги есть у каждого человека. Могут ли они мстить мне, убивая сына? Или воздействуя на него какими то иными способами, доводя до самоубийства? Я не могу ответить на этот вопрос. – Когда вы видели сына последний раз? – Вечером, накануне трагедии. – Где? – Дома. – У вас не было никакой беседы с сыном? – Была. – О чем? – О наших делах. – Он был спокоен? – Нет. Он был взволнован. – У вас, отца, нет объяснений этой взволнованности? Дорнброк отрицательно покачал головой. – Вы верите в то, что ваш сын мог покончить с собой? Дорнброк смотрел на Берга и не говорил ни слова. Они смотрели друг на друга, и лица их были непроницаемы. Берг, впрочем, заметил, как дрогнули губы Дорнброка, это было только одно мгновение, но и Дорнброку было достаточно одного лишь мгновения, чтобы увидеть, как прокурор заметил эти его дрогнувшие губы. «Ну и что? – глядя на Берга, думал Дорнброк. – Ну и что, прокурор? Ты идешь по горячему следу, но моего мальчика больше нет. Нет больше моего Ганса, а если я сейчас назову тебе имя, тогда не будет и моего дела, и тогда уже вовсе ничего не останется в этом мире...» – Вы можете сказать мне, что вменялось в обязанности вашему сыну во время его последней поездки? – То же, что и всегда: решение дел, связанных с производством и финансированием нашего предприятия. – Вы можете ознакомить меня с деловыми бумагами, со всеми документами, связанными с его поездкой? После долгого молчания Дорнброк отметил: – Я должен согласовать это с наблюдательным советом. – Когда мне следует ждать этого согласования? – Как только врачи позволят мне встать. – По телефону согласовать нельзя? – У нас так не принято. – Но если этого потребуют определенные обстоятельства, можно рассчитывать на ваше содействие? – Если обстоятельства расследования окажутся столь серьезными, я пойду на то, чтобы вынести этот вопрос на правление без моего личного участия. – В какое время вы виделись с вашим сыном в тот трагический день? – Это было вечером. – Конкретно. – Не помню. – В шесть? – Позже. – В восемь? – Не помню. – Как долго продолжалась ваша беседа? – Не более часа. – И потом ваш сын уехал? – Я этого не видел. – Больше вы с ним не встречались? Дорнброк отрицательно покачал головой и ничего не ответил. – Значит, вы с ним больше не встречались? – повторил Берг настойчиво, и Дорнброк понял, что в портфеле у прокурора записывающее устройство. – Я понял вас правильно? «Я вижу, – думал Берг. – Я все вижу. Ты хочешь что то мне сказать, старик... Скажи, все равно ведь тебе не жить спокойно... Всегда перед тобой будет стоять лицо сына... Ты ведь знаешь, кто погубил его. Ну скажи!» Дорнброк выдержал его взгляд, но почувствовал, как стало резать в глазах. Он притронулся пальцем к сухим векам и ощутил резкую боль. – Вы не упустили никаких деталей, которые позволили бы мне найти убийцу вашего сына? – тихо спросил Берг. |
