Димитрий. Марина, ты! Наконец-то! Как ждал я! Уж думал, не придешь…

 Марина. А хорошая песенка, царевич? Моя любимая. Только ты не кончил. Аль забыл?

 Берет у него из рук лютню, садится на скамью и доканчивает песню.

 Панни, панночка моя,

 Себастьян – это я!

 От твоих нежных рук

 Жажду ран, жажду мук.

 Быть живой мишенью стрел.

 Так и мне Господь велел.

 И моя слеза кровава…

 Сколько ран, сколько бед,

 И на все один ответ,

 «Отрекаешься ли?» – Нет!

 Мучься плоть, лейся кровь!

 Умираю за любовь, —

 Слава!

 Димитрий (берет ее за руки). Да, да, так! «Умираю за любовь!» Только одно и помню, кохана моя, богиня моя! (Ведет ее к широкой каменной скамье против фонтана. Садится).

 Марина. Царевич…

 Димитрий. Мучился, ждал тебя… И вот ты пришла, ты одна со мною… Дай же высказать все, чем горит сердце! Благословен день, когда увидел я тебя впервые! Не знал я дотоль сладостной любовной муки…

 Марина. Постой, царевич. Не для нежных речей любовника назначила я тебе здесь свидание. Верю, любишь… Но слушай, с твоей судьбой, неверной и бурной, я решилась соединить свою: открой же ныне мне твои тайные надежды, намерения, опасения. Я не хочу быть безмолвной рабой, покорной наложницей. Я хочу быть достойной супругой, помощницей Московского царя!

 Димитрий. О, дай мне забыть хоть на единый час мои тревоги! Забудь и сама, что я царевич, помни только любовь мою…

 Марина. Нет, Димитрий. Я почла бы стыдом для себя забыть в обольщении любви твой сан, твое высокое назначение. И тебе должно оно быть дороже всего. Ты медлишь здесь. У ног моих, а Годунов уж принимает меры…

 Димитрий. Что Годунов? Что трон, что царственная власть? Жизнь с тобой в бедной землянке, в глухой степи я не променяю на царскую корону. Ты – вся моя жизнь!

 Марина. Слыхала я не раз такие речи безумные. Но от тебя их слушать не хочу. Знай: отдаю торжественно я руку не юноше, кипящему любовью, а наследнику Московского престола, спасенному царевичу Димитрию.

 Димитрий (встает). Как? Постой, скажи: когда б я был не царской крови, не Иоаннов сын… любила б ты меня?

 Марина. Ты – Димитрий, и любить другого мне нельзя.

 Димитрий. А если я другой! Меня, меня б ты не любила? Отвечай!

 Марина молчит.

 Димитрий. Молчишь? Так знай же: твой Димитрий давно погиб, зарыт и не воскреснет.

 Марина (тоже встает). А кто же ты?

 Димитрий. Кто бы ни был, – я не он. (Марина закрывает лицо руками). Но кто бы ни был я, стоящий пред тобою, я тот, кого избрала ты и для кого была единою святыней… Решай теперь… Я жду!

 Падает перед ней на колени. Марина открывает лицо и делает шаг назад.

 Марина. Встань. Я видела немало панов ясновельможных и рыцарей коленопреклоненных. И отвергала их мольбы не для того, чтобы неведомый…

 Димитрий (вскакивает). Довольно! Вижу, вижу! Стыдишься ты не царственной любви! Ты шла сюда к царевичу, наследнику престола, любила мертвеца. Я с ним делиться не хочу. А любви живого – ты не достойна. Прощай.

 Марина. Все выболтал, признался… для чего? Кто требовал твоих признаний, глупый? Уж если предо мною так легко ты обличаешь свой позор, не диво, коль пойдешь болтать и каяться пред всеми.