Я знал одной лишь думы власть,

         Одну – но пламенную страсть:

         Она, как червь, во мне жила,

         Изгрызла душу и сожгла.

         Она мечты мои звала

         От келий душных и молитв

         В тот чудный мир тревог и битв,

         Где в тучах прячутся скалы,

         Где люди вольны, как орлы.

         Я эту страсть во тьме ночной

         Вскормил слезами и тоской;

         Ее пред небом и землей

         Я ныне громко признаю

         И о прощенье не молю.

4

         Старик! я слышал много раз,

         Что ты меня от смерти спас –

         Зачем?.. Угрюм и одинок,

         Грозой оторванный листок,

         Я вырос в сумрачных стенах

         Душой дитя, судьбой монах.

         Я никому не мог сказать

         Священных слов: «отец» и «мать».

         Конечно, ты хотел, старик,

         Чтоб я в обители отвык

         От этих сладостных имен, –

         Напрасно: звук их был рожден

         Со мной. Я видел у других

         Отчизну, дом, друзей, родных,

         А у себя не находил

         Не только милых душ – могил!

         Тогда, пустых не тратя слез,

         В душе я клятву произнес:

         Хотя на миг когда-нибудь

         Мою пылающую грудь

         Прижать с тоской к груди другой,

         Хоть незнакомой, но родной.

         Увы, теперь мечтанья те

         Погибли в полной красоте,

         И я, как жил, в земле чужой

         Умру рабом и сиротой.

5

         Меня могила не страшит:

         Там, говорят, страданье спит

         В холодной вечной тишине;

         Но с жизнью жаль расстаться мне.