Терзать и мучить любит он;

         В его речах нередко ложь;

         Он точит жизнь, как скорпион.

         Ему поверил я – и что ж!

         Взгляните на мое чело,

         Всмотритесь в очи, в бледный цвет;

         Лицо мое вам не могло

         Сказать, что мне пятнадцать лет.

         И скоро старость приведет

         Меня к могиле – я взгляну

         На жизнь – на весь ничтожный плод –

         И о прошедшем вспомяну:

         Придет сей верный друг могил,

         С своей холодной красотой:

         Об чем страдал, что я любил,

         Тогда лишь будет мне мечтой.

         Ужель единый гроб для всех

         Уничтожением грозит?

         Как знать: тогда, быть может, смех

         Полмертвого воспламенит!

         Придет веселость, звук чужой

         Поныне в словаре моем,

         И я об юности златой

         Не погорюю пред концом.

         Теперь я вижу: пышный свет

         Не для людей был сотворен.

         Мы сгибнем, наш сотрется след,

         Таков наш рок, таков закон;

         Наш дух вселенной вихрь умчит

         К безбрежным, мрачным сторонам.

         Наш прах лишь землю умягчит

         Другим, чистейшим существам.

         Не будут проклинать они;

         Меж них ни злата, ни честей

         Не будет. – Станут течь их дни,

         Невинные, как дни детей;

         Меж них ни дружбу, ни любовь

         Приличья цепи не сожмут,

         И братьев праведную кровь

         Они со смехом не прольют!..

         К ним станут (как всегда могли)

         Слетаться ангелы.