Я услышала его судорожный вздох, но едва Норт заговорил, перебила усталым:

— Я никого не хочу видеть.

Он не стал возражать, лишь спросил:

— Как долго?

Это был хороший вопрос… но у меня не было на него ответа. Такое бывает, когда раз и все ответы просто закончились. Ни одного не осталось…

Плик — и ещё один мыльный пузырик лопнул от моего прикосновения.

Но я солгала Норту, я не «не хотела», я просто не могла сейчас видеть, как они все начнут смотреть на меня. Мне и так больно, а наблюдать жалость в глазах тех, кто давно стал дорог… просто не выдержу.

Послышался скрип двери, открывшейся в мою спальню, звук приблизившихся шагов и голос Гаэр-аша:

— Наша спасительница продолжает наслаждаться чувством торжества справедливости в одиночестве?

Норт ничего не ответил.

— Ясно! — холодно произнёс ректор. — Я тогда всех выставлю и распоряжусь, чтобы ей ужин принесли в комнату.

— Выставишь всех? — как-то странно спросил Норт. — Включая посольство гоблинов, двух королей и племянника правителя Тёмной империи?!

— Не проблема. В любом случае это не будет первым международным скандалом в моей жизни, — насмешливо сообщил лорд Гаэр-аш. — Она в норме?

— Физически да, — глухо ответил Норт. — Наш король, Герон Даграэш Четвёртый, отказался от своей… «идеи» вручения приза победителю?

Гаэр-аш иронично ответил:

— Дядя поставлен в непростые условия проблемы выявления победителя, для начала. — И серьёзным тоном добавил: — Но уже предупреждён о последствиях неосторожных высказываний. Я разберусь.

Ректор произнёс это несколько устало, но уверенно. Абсолютно уверенно. С непоколебимой уверенностью того, кто теперь мог не просто настаивать, на изменении королевского решения — а требовать. Гаэр-аш был сильнее. Теперь он был сильнее даже правителя Четвёртого королевства… и всей его армии.

Я сидела в прохладной воде и думала о тех двоих, что сейчас стояли за дверью. Пробуждённый тёмный лорд, уже только частично принадлежащий к человеческому миру, и вероятно последний тёмный целитель во всех мирах. Наверное, я могла бы гордиться — оба они стали сверхсильными благодаря мне, но чувства гордости не было. Опустошённость, чувство одиночества, боль в груди от разрастающейся пустоты. Магическое выгорание во всей его красе. Было больно. Было тяжело. Было ощущение, что я тот ненужный элемент, который отработал своё, и теперь его следует выбросить.

Просто выбросить.

Я чувствовала себя ненужным сломанным артефактом… ни к чему более негодной заготовкой, которую безжалостно бросают в корзину с мусором, даже не задумываясь об этом. Мне было плохо. Просто плохо.

И при этом мне было ещё и стыдно за свою растерянность, слабость, и даже за поведение.

Я догадывалась, что там внизу сидит Габриэль. Уже живой Габриэль — эта мысль вызывала улыбку, в том плане что он живой, а не в том, что ждёт. Я догадывалась, что канцлер империи Гоблинов будет мне благодарен, и он слишком благороден, чтобы облечь благодарность не просто в слова, а в попытку помочь мне. Помочь из жалости…

А я теперь была очень и очень жалкой. Ненужной, использованной и жалкой. И главное — винить некого, это было полностью моё решение и мой выбор. И как бы мне сейчас не было жалко себя, о своём выборе я не жалела ни секунды — Вечным давно следовало бы кануть в вечность, не ломая чужие жизни и судьбы, не паразитируя на энергии смерти, не воплощая в жизнь свои бесчеловечно жестокие и по большей частью крайне далёкие от реальности гениальные планы.

Я подумала о том, что по крайней мере проживу остаток своих дней не боясь, открыв утреннюю газету прочесть, что «Отступники вновь нанесли удар и погиб очередной великий маг».