Отрицательно мотнула головой и добравшись до седьмой пуговицы, распахнула рубашку.

На груди у Гаюриэля, там где находился артефакт Кхада, остался ожог. Довольно жуткий, который вероятно останется навсегда, потому что после таких повреждений кожа если и зарастает, то рубцами.

— Это верхний слой кожи, он отпадет, — поспешил успокоить меня Габриэль.

С сомнением посмотрев на него, уточнила:

— Артефакт сказал?

Гоблин кивнул.

Лорд Эллохар, устроившийся в моём же кресле, небрежно подхватил книгу, которую я читала до их появления, усмехнулся, осознав, что это книга отступников, и произнёс:

— Прелесть моя, помнишь излом пространства, в который мы перенеслись на время приватного разговора?

Обернувшись к нему, неуверенно кивнула.

— Отступники её потырили самым наглым образом. Как астральные перемещения у шайгенов. Я так понял, у них заимствование было в принципе главной жизненной позицией, таскали всё, что могли, от магических технологий, до чужих тел.

— И жизней, — эхом отозвалась я.

— И жизней тоже, — милосердно-издевательски согласился лорд Эллохар.

А затем обратился к Габриэлю:

— Как ты теперь и сам видишь, обеспечить безопасность такой принцессе, Империя Гоблинов в данный момент не способна.

Габриэль посмотрел на меня с такой болью, что мгновенно стало ясно — он терзался мыслями обо мне все эти два дня.

— Заключай договор с Тёмной империей, — продолжил, листая мою книгу, лорд Эллохар. — А я обеспечу договор с Мирами Хаоса. Тогда будет шанс противостоять, как минимум Бездне… это если во Мраке не узнают об её существовании.

Габриэль смотрел на меня со слезами в огромных голубых гоблинских глазах, и всё, что он мог выговорить, было:

— Прости меня, девочка…

— Гобби! — возмущённо выдохнула я.

— Прости меня, девочка, — тихо повторил канцлер империи Гоблинов. — Если бы не та встреча в лесу, всего бы этого не было.

Лорд Эллохар, подчёркнуто внимательно читающий книгу, которую едва ли мог прочесть, издевательски поддакнул:

— Угу. Если бы не та встреча в лесу, она бы уже была в постели Гаэр-аша, а ты догнивал бы свой век в Мёртвом лесу. Но ты прав, продолжай, люблю наблюдать за чужими напрасными моральными страданиями.

Я вдруг подумала, что если бы лорд Эллохар был умертвием, то в том лесу тогда именно его бы все били.

И тут Гобби сказал:

— Насколько мне известно, вы и сами являетесь приверженцем многолетних страданий по женщинам, которых самостоятельно передали в руки сопернику.

Лорд Эллохар с шумом захлопнул мою книгу и посмотрел на Габриэля так, что… в общем нет, били бы так же Гобби, а лорд Эллохар он и в состоянии умертвия явно бы весь лес разнёс, а может и Некрос заодно.

— Габриэль, — я встала между заметно звереющим тёмным лордом и нагло усмехнувшимся явно нарывающимся гоблином. — Я выгорела не потому, что оживила тебя, для твоего оживления достаточно было бы только самих Мёртвых игр, а это, — я грустно улыбнулась: — Просто мой выбор.

Мой выбор…

То чувство, когда точно знаешь, что всё сделал правильно, но от этого ничуть не легче. А впрочем нет, легче — теперь я точно знаю, что отступники больше никого никогда не убьют, а это главное. Для меня главное. Для детей, которые ждут возвращения своих отцов домой главное. Для сыновей, которым предстает уничтоженная до последнего жителя деревня главное… Для всех. И одна моя жизнь — мизерная цена такой победы, пусть даже и искалеченная кровью Кошек жизнь.

Габриэль протянул руку, в перчатке, но уже тёплую, живую ладонь, прикоснулся к моей щеке, глядя на меня всё с той же невыносимой болью и жалостью.