Ведьма двигалась величественно, используя чёрную боевую метлу как посох, восхищая статью и уверенностью, поражая откровенной красотой, ничуть не потускневшей, ставшей скорее ярче с годами, потому что теперь в чертах её лица читался характер. Характер сильной, независимой уверенной женщины, которая взглядом способна была и поддержать, придав сил, и уничтожить. Боевая ведьма — особая каста даже среди ведьм. И если Верховную я, как и все маги, видела ярким радужным переливанием бриллианта на солнце, то аура боевой ведьмы была темнее, но не менее прекраснее — как редкий, чёрный бриллиант. Удивительный, редкий, но крайне опасный бриллиант. Такая метлу на полном лету остановит, в таверну Хаоса войдёт не глядя, любому демону рога обломает и сохранит независимость даже став супругой главы клана Блаэд. Что она, собственно и сделала. И глядя на то, как эта ведьма уверенно идёт вперёд, с её пути почтительно расступались и некроманты и нежить. И даже змеелюд Сабира в котором без сомнения засел отступник, постарался стать меньше и незаметнее, невольно, но опасаясь.

Между тем ведьма в чёрном ведьминском платье, с чёрной, которая по цвету была куда как чернее платья косой, взошла на помост, обошла шар для жеребьёвки, встала, с надменной усмешкой оглядев нас всех, откровенно притихших под её взглядом, трижды ударила черенком метлы по полу, и та исчезла. А ведьма, продолжая взирать на нас, приложила унизанные кольцами из чернённого серебра пальцы к шару, и тот мгновенно ярко засияв, сменил свет с радужно-голубого на тёмно-зелёный. И от этого свечения лица некромантов стали бледнее, морды боевой нежити зловещее, обстановка — в разы напряжённее.

— Итак, — негромко произнесла ведьма, но её голос был слышен всем. — Что же я вижу… мои наивные ученицы проглядели столь досадный факт, как подтасовка при предыдущих жеребьевках.

И в шаре явственно промелькнуло лицо, лицо которое я знала — лорда-Вечного, учителя Ктара, который сейчас сидел в подземной лаборатории лорда Гаэр-аша.

— Прискорбная невнимательность… Интересно, кто проглядел?

И в шаре появилось личико Любавы, восторженно глядящей на… Эдвина, как раз входящего в зал вместе с нашей командой.

— Лю-бовь, — мрачно изрекла ведьма. — Такая досадная штука.

И вот непонятно по кому она сейчас прошлась, по самой Любаве, или в принципе по любви и Эдвину. В любом случае посмотрела ведьма на него. И получила абсолютно спокойный взгляд в ответ. Эдвин у нас такой, да, он и в Бездну смотреть будет спокойно и уверенно, это же Эдвин.

Ведьма, едва заметно поджав губы от неуловимого недовольства, вернулась к шару и в нём, с невероятной скоростью закрутились названия наших команд — смешиваясь казалось в единый светящийся ярко-изумрудный шар, но вот касание ведьмы, скрипнувшим по стеклу чёрным острым ногтем, и из светящегося ядра вытаскивается первая команда.

— СарХин! — всё так же негромко, но при этом отчётливо объявила ведьма.

И изображение троицы братьев Дгейтов с лежащей у их ног нежитью повисло справа.

Следующее касание, и из смерча извлекается следующая команда:

— Академия общей магии имени Визериуса Молниеносного.

Мы переглянулись с командой Ташши, что ж, им придётся идти первыми. Сама ведьма явно такому раскладу была не слишком рада — речь шла об её сыновьях, и, судя по взгляду, брошенному на Никаса и Людвига, она с удовольствием не жеребьёвку бы проводила, а забрала их домой и заперла где-нибудь в безопасности до скончания своих дней… а может и их тоже.

Но вот в наших взглядах на команду Академии Визериуса никакой тревоги не было — то что они справятся, тут даже без вариантов, мы уже знали, на что парни способны.

А над ведьмой застыло изображение с яркой зелёной надписью: «Первый бой: СарХин — Академия общей магии им Визериуса Молниеносного».